— Дурак ты, Васильич, — пробормотал Сазонов. — Соображай мозгой! Опустись хоть на мгновение из своей выси на нашу грешную землю и кинь хоть один глазок себе под ноги… Это бывает полезно. Сплетни о тебе идут. Прямо-таки бегают, несутся, как спринтеры. Это симптом!
Игорь сел и устало вытянул ноги. Сегодня была тяжелая многочасовая операция… Бесшумно вошла Верочка с подносом — очень хотелось есть.
— А вот и она… — насмешливо заметил Гошка.
— Кто она? — холодно спросил Игорь.
— Она, Васильич, — это она… Предмет сплетен. Учти одну простую истину — друзья познаются вовсе не в беде, это неправда, а в радости. Далеко не все способны пережить твой успех, твою славу, твои удачи… Которые именно тебе вдруг подарили широкую улыбку… Да не одну. А твои горести и поражения любые друзья переварят за милую душу! И еще порадуются в глубинах своих низких душонок, и искренне тебе посочувствуют, и даже помогут… Почему бы не подсобить человеку, если у тебя все хорошо, а у него — дела неважнецкие?… Простая психология… Зато пережить твой успех не в силах никто…
— Опля… Даже ты? — в лоб спросил Лазарев. — Вообще каждому человеку нужен один-единственный друг. Настоящий, на которого всегда можно положиться. Тот, который неизменно готов прийти тебе на помощь. Остальные — от лукавого. Так что пусть себе сплетничают на здоровье, сколько хватит душевных сил и размаха. Лишь бы им на пользу пошло!
Вера поставила поднос на стол и стала его разгружать. Больничное тощее пюре пахло изумительно…
Сазонов криво ухмыльнулся:
— Признаюсь тебе… Рядом с тобой трудно оставаться лживым… Трудно врать тебе, Васильич… Это симптом! Я поначалу бесился от возмущения — почему это ты такой разгениальный, а я — такое ничтожество?… И никаких мне милостей от природы…
Игорь безмятежно подвинул к себе тарелку. Вера села рядом. Оба дружно взялись за вилки…
— Приятного аппетита! — пожелал Гошка. — А вы неплохо смотритесь рядом… Да, вполне ничего…
Лазарев и Вера молча уплетали обед.
— Так вот… Бесился-бесился, злобствовал-злобствовал… А потом задумался сам над собой. Пустое это мероприятие — ненависть… Ничтожным делом я занимаюсь, пустышку тяну… Что путного выйдет из моей зависти? Ну да, я не Ломоносов. Ничего не создам своего, даже по ошибке. Ну и что? Зато сальеризм во мне разгулялся вовсю и может меня слопать, не поперхнувшись.
Лазарев одобрительно кивнул:
— Молодец ты, Борисыч! Я всегда это знал. Друг-приятель сердито сверкнул глазами:
