— У меня его нет с собой, — признался я.
— Вы должны его принести.
— Но ведь банк через пять минут закрывается! Вы меня подождете?
Ее улыбка была так же ангельски невинна, как дьявольски безжалостны ее слова:
— Мы открываемся в 8.45 утра.
У меня в штанах зазвонил телефон. Номер не определился, но я все равно ответил. Вопреки здравому смыслу — вдруг мне звонят из британского посольства, где уже в курсе моих проблем и готовы быстренько подогнать в банк дубликат паспорта, желательно вертолетом.
— Я смотрю на твои трусы, — сообщил женский голос.
— На мои трусы? — переспросил я и опустил глаза, чтобы проверить, надежно ли застегнута молния. — И какого же они цвета? — понадеялся я поймать собеседницу врасплох.
— Черные, — последовал незамедлительный ответ.
Проблема в том, что, как и любой другой нормальный мужчина, у которого в жизни есть вопросы посерьезней нижнего белья, я понятия не имел, какие на мне сегодня надеты трусы.
— И почему у тебя в кармане шесть штук презервативов?
— Презервативов? Нет у меня никаких презервативов!
Кроме ключей и мелочи, которой хватило бы разве что на багет, в карманах у меня действительно ничего не было. Даже кредитной карточки — с некоторых пор.
Я отвернулся от девушки-клерка, у которой на лице было написано, что она еще подумает, открывать банк завтра с утра или не стоит.
— Да, упаковка французских презервативов, — продолжала моя собеседница, как ни в чем не бывало. — Для интенсивной стимуляции обоих партнеров. Ты в курсе, что на фламандском это будет звучать как extra genoot voor beide partners? Я специально это выяснила, на случай, если мне взбредет в голову переспать с бельгийцем.
Наконец-то все встало на свои места. Это Элоди, моя давняя французская подруга, чьи разговоры почти всегда касаются либо денег, либо секса, либо, как в случае, когда она рассказывает о своем пребывании в Нью-Йорке, и того и другого.
Она объяснила, что вовсе не шпионит за мной, подглядывая в окно банка. Оказывается, она всего-навсего копается в моем белье и прочих сугубо личных вещах, которые ей отдала Алекса, моя бывшая. Элоди сказала, что вещей не так много, но их стоит забрать, поскольку она уже устала всем объяснять, откуда в ее спальне взялась сумка с мужскими вещами.
— Ты встречалась с Алексой? — спросил я. — И как она?
Элоди фыркнула:
— Забудь про Алексу. Я к ней прекрасно отношусь, но — ех в ее имени присутствует неспроста[9]. А бывших, — продолжила она, — необходимо напрочь выкидывать из головы. Бывшие они есть бывшие. В противном случае, если постоянно думать о них, они назывались бы настоящими.
