Священник смочил коньяком пересохшие губы.
— И вот однажды, в понедельник, чтобы до следующей воскресной мессы размыло следы, поздним вечером к церкви подъехала телега, запряженная двумя лошадьми; на ней прибыли два дюжих монаха — один из них был отец Рафаэль, о котором я вам рассказывал, — и старый каменщик, а под попонами солидный кованый сундук. Остановились под прикрытием церкви, с шоссе ничего не было видно, я проверил. Монахи начали рыть могилу у самой церковной стены; земля промерзла, работать им приходилось только кайлом. Каменщик вскрывал нишу в склепе. — Священник опустил голову, лбом уперся в ладони. — Стужа была немилосердная, и работа продвигалась немилосердно медленно… Сцена с гробокопателями, мурашки по коже… Ночь, фонарь, два монаха в сутанах, две лошади, из ноздрей пар… Да если бы кого случай занес туда, помер бы на месте со страху… Я уж и не за себя боялся, все молился, чтобы кто-нибудь не забрел ненароком… Затем мы общими силами отодвинули мраморную плиту, закрывающую склеп, подняли на веревках гроб и схоронили в новой могиле… Никогда не казались мне столь грозными слова: «Circumdederunt me gemitus mortis: Dolores inferni circumdederunt me…»[28] С тех пор я каждый божий день прошу прощения у ее милости… А теперь приехал сын ее и желает увезти в Швейцарию…
— Вот почему вы были такой озабоченный, господин декан, — сочувственно воскликнула Жофия.
Священник кивнул и продолжал:
— На тех же веревках спустили мы в склеп сундук с сокровищами и опять поставили на место мраморную доску с надписью: «Здесь покоится супруга Калмана Семередь Семереди, урожд. баронесса Амалия Агашвари»… После того епископский викарий вынул из-под пальто крест на золотой цепи, и мы, все четверо, повторили вслед за ним слова клятвы: «Да покарает меня господь, святая мадонна и все святые господа нашего, если не сберегу я доверенную мне тайну и когда бы то ни было, при каких бы то ни было обстоятельствах выдам ее без ведома надо мною стоящих. Да покарает меня бог! In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen»[29]. — Декан достал из железной коробки маленький французский ключ на металлическом колечке. — Один из двух ключей от сундука господин викарий доверил мне, мы все обнялись, затем они сели на телегу и укатили в ночь. А я остался здесь с непосильным этим грузом… тогда еще даже не понимая до конца, сколь непосильным.
Жофия слушала не шевелясь, пока не затекла нога; осторожно, боясь отвлечь декана, она переменила позу.
