— Дорогушечка мой, — это уже ребенку, — ты же знаешь, что прежде чем взять печенье, надо вымыть руки!
— И только штучку, дорогушечка!
— Это почему же, — говорит мать, — печенья много, вы же сами видите.
— Не для того же мы его поставили, чтобы оно стояло! — замечает отец.
— Нет, нет. Ему надо следить за фигурой.
— А вы-то, вы почему не угощаетесь? Не стесняйтесь, сделайте милость.
— Мы только что поели, перед тем как выйти из дому, правда, моя дорогушечка?
— Да, мой дорогушечка.
— Ну возьмите, пожалуйста!
— Ах, что вы, как можно!
Я уже жду, что Иван опять возьмет их в оборот и станет набивать им рты печеньем, но наконец Дорогушечка-супруга берет одно печеньице и разламывает его пополам, одну половину ест сама, а другую, словно какая-нибудь гейша, бросает в послушно разинутый рот Дорогушечки-муженька.
— Ах, боже мой, так и тает во рту! Правда ведь, дорогушечка?
— Да, дорогушечка, просто роскошь, лучше, чем тетя Маргит, никто не умеет делать печенье.
Я сижу, поджав ноги, в своем углу на диване и лютой ненавистью ненавижу печенье. У меня такое ощущение, будто мой рот набит опилками. И спасения нет. У нас одна комната. И «удалиться» просто некуда. Апартаменты! Мизансцены! «Ну, я удаляюсь!» (Лизелотта уходит налево.) Если я двинусь к двери, то сразу услышу голос матери: «Ты куда?» Что ей ответить? Разве что последовать примеру Ивана, который однажды, разъяренный, ответил: «Пи-пи!» (Ну, Лизелотта, куда же ты уйдешь теперь, в чулан?)
Далее следует детская самодеятельность.
— Ты не споешь, дорогушечка, тете Маргит и ее родным ту очаровательную песенку, которую вы разучили на прошлой неделе?
Я тоже, вместе с углом дивана, отношусь к родным «тети Маргит». Чему быть, того не миновать! И оно будет, деться-то некуда…
— Не-е хо-о-чу-у-у!
Мать глядит на нас с укоризной, ее взгляд подхлестывает нас, и тогда мы хором воодушевляем самого младшего из Дорогушечек.
Следует песня:
Криворогая коза
забодала
плохиша.
Пей быстрее
молочко,
а не то она
прыг-скок
и тебя рогами
в бок!
Аплодисменты. Мы с Иваном боимся взглянуть друг на друга.
— Эту песню дядя Шани привез из Родионоское-Несветайсово. Правда ведь, мой дорогушечка?
— Да, моя дорогушечка, только не Родионоское-Несветайсово, а Родионово-Несветайское.
— Да, далековато он за ней ездил, — вполголоса замечает Иван. (Дядя Шани — заведующий школой, где учится самый маленький Дорогушечка, о дяде Шани мы тоже все знаем. Что он выдающийся педагог и очень высоко ставит младшенького Дорогушечку, и еще: проводя районную викторину на тему «Детская душа в зеркале песни», он может за государственный счет разъезжать повсюду.)
