Эмили огляделась:
– Да вроде все в порядке.
«Больше, чем в порядке. Эта кухня почти такая же большая, как у меня, и почти так же хорошо оснащена», – подумала она, обратив внимание на фирму кухонного оборудования. Для человека, который появлялся на Манхэттене по делам всего пару раз в году и который не знал даже, как вскипятить воду, здесь были прекрасные бытовые условия. По правде говоря, значительно лучше, чем у большинства коренных ньюйоркцев. Его экспортный бизнес был поистине процветающим.
Эмили принялась разгружать тележку, чтобы приступить к делу. Через час, когда она занималась морским окунем, начали прибывать гости Мадэни. Из соседней комнаты до нее долетали обрывки их разговоров и безошибочно узнаваемый смех Бэбс Хендерсон. Она мечтала, чтобы зашел Мадэни и наконец успокоил ее. Пока она не увидит его, не поговорит с ним, она будет продолжать волноваться.
На ее несчастье, он выбрал самое неподходящее время для того, чтобы войти на кухню. В разгаре был процесс выкладывания на блюдо хумуса. Эмили подняла глаза, увидела красивое лицо Мадэни, и ее руки задрожали. В следующую минуту полная ложка хумуса вместо блюда угодила на только что испеченный лаваш.
– Прошу прощения, я так неловка…
– Нет, это я должен извиниться за то, что напугал вас.
– Нет, это не ваша вина.
– Настаиваю на том, что моя, – ответил он.
Их поведение было нелепо. Они спорили о том, кто был виноват. Смущение Эмили немного улеглось.
– Ну хорошо, – уступила она. – Ваша вина, Мадэни.
Он коротко улыбнулся, потом нахмурился:
– Я боялся, что вы не придете сегодня.
Эмили действительно всерьез задумывалась о том, ехать ли ей к Мадэни самой или лучше поменяться с Арлин и поехать в Коннектикут? Тем не менее она спросила небрежно:
– Почему же мне не прийти?
– Мы не слишком хорошо расстались…
– На самом деле я думаю, что мы расстались вовремя. Хорошо, что до того, как… могло последовать продолжение.
– Тем не менее я волновался, что – как это вы говорите? – зашел слишком далеко.
Она вспомнила, как сняла с него рубашку, как подняла свои руки, чтобы он мог снять с нее пуловер. Честность потребовала ее признаться:
– Я думаю, что мы оба зашли слишком далеко.
Мадэни улыбнулся, но улыбка получилась грустной. В его тоне и словах сквозила некоторая доля обреченности, когда он произнес:
– Это будет для меня незабываемое воспоминание. Эмили, есть нечто, что я должен…
Не успел он договорить, как кухонная дверь распахнулась и вошла женщина средних лет. На ней была серая униформа и белые башмаки на толстой подошве.
