Потом началось воспаление легких. Дочь накрепко запретила матери вызывать «скорую помощь» и лечить девочку антибиотиками. Тома объяснила Ване, что харизмитам категорически запрещается обращаться к врачебной помощи. Организм ребенка боролся с пневмонией целую неделю. Ваня, наблюдавший это, не выдержал, вызвал «скорую». Но поздно. Девочку похоронили на местном кладбище.
А дальше — больше. Второй шестилетний мальчишка, стащил у Димки спички, поджог солому случайно, как это и бывает, а сарай загорелся. Он уже вовсю полыхал, грозя переброситься на дом, а в это время Димка мирно спал на диване. Тома украшала себя перед зеркалом — красила волосы, она была любительница покрутиться перед зеркалом. А теперь и было ради кого. Выбежала она на крики соседей, которые уже вызвали пожарных. Эта жуткая картина пожара долго потом снилась ей по ночам, она задыхалась от дыма и копоти, просыпалась в холодном поту.
— Что-то не помогает вам ваш Бог, грешники… — съязвил Ваня. — Молодые пока, ехали бы вы в город. Что вам в деревне? Работать вы не любите. Огурца не вырастили за лето. А там ваша церковь. От нее помощи просите. Вы же мать уже доконали.
И как ни странно семейство харизмитов с ним согласилось. За ними увязался Димка.
Для Томы и Вани настала пора позднего благоденствия. Ваня повесил замок на дощатый сарайчик у себя в огороде, где они с Тамаркой по-молодому резвились все лето.
В поселке Низменое в самой низине, которая хорошо просматривалась с высоты благородного рыцарского замка Георгенбург, что расположен в нескольких километрах на подъеме, живут — низменцы. Кто назвал так поселок, заклеймив этим именем людей и заставив их жить по законам низости, теперь неизвестно. Но это был низкий человек, гнуснейшая чинуша из сельсовета, с низким сознанием, и возможно, низким ростом. Более того, он был низко грамотным, и делал элементарные ошибки в родном ему языке — отсюда прилагательное «низменное» — лишилось одной буквы.
Сразу в километре от поселка к городу, справа, на взгорке, приподнятом некогда природным ледорубом, обосновалась в начале девятнадцатого великого века усадьба аристократов своего времени, а именно, сестры великого полководца Барклая де Толли. Усадьба не отличалась ни роскошеством, ни масштабом. Это были три флигеля, расположенные в строку, прикрепленные к главному особняку со скромными колоннами, арочными окнами. Усадьбу окружал прекрасный немецкий парк. Слева, вдоль дороги, располагалось несколько краснокирпичных помещений обслуги усадьбы. Теперь в этих, полу развалинах проживали несколько семей низменцев.
