Вот моя деревня - Светлана Анатольевна Викарий

Не от беды, а обстоятельства так сложились, купила Надя этот дом за линией железной дороги, по которой пару раз в день, тяжело выбивая ритм, словно отдуваясь, пробегал груженый локомотив. Когда-то здесь была действующая станция, и полноценно зеленый в двенадцать вагонов поезд останавливался на пять минут у крохотного перрона, чтобы забрать пассажиров на Ригу. Поезд этот в народе прозвали Летучкой. Возвращались они на следующий день груженые прибалтийским скарбом и самыми лучшими рыбными консервами.

Но те времена канули в лету, хотя в селе продолжали жить обходчики, обслуживающие тридцать км железной дороги. В поселке стало скучно и малоинтересно. Магазины, почта, администрация, по привычке называемая сельсоветом. Посреди — Дом культуры в советском стиле, — огромный и серый, словно бегемот, погрузившийся в летаргический сон. Отопление некогда шумного помещения отключили. Но начальство оставили. Директор его — Валентина, сама деревенская, певунья и в прошлом голубоглазая красавица с фарфоровым лицом, а ныне примерная бабушка, продолжала проводить по субботам шумные молодежные дискотеки и собирать застолья на Новый год и в День пожилого человека. Потом уборщица наводила порядок, костеря всех — и молодых и старых. Молодежь оставляла после себя кучи пластика и бумаги. Пожилые, по привычке, пользовались только стеклом. В Доме культуры работала еще библиотекарь Людмила, на четверть ставки. Единственная блондинка на всю деревню. И та крашеная. Она-то и продала родительский дом Наде. Впрочем, денег у Нади не хватило. Остался долг, который обещал оплатить немецкий зять.

Дом, стоящий на 12 сотках давно не ухоженной земли, был кирпичный, просторный, чтобы вместить ее саму, брата Вовушку и двадцатидвухлетнего сына Вовку, ради которого она и приехала в эту европейскую глушь, оставив родной городок — малую столицу сибирских шахтеров. Вовка был третьим и единственным сыном Нади. Две дочери давно определились. Наташа с мужем уже двадцать лет жила в Германии, а младшая Марина в родном Анжеро-Судженске. В эти гнилые и гиблые, как стала говорить потом Надя места, сманил Вовку друг. С ним он служил в армии. Вовка кинулся в это приключение не столько от избытка молодых сил, сколько от великой веры в крепкую мужскую дружбу. А друг вскоре кинул его, разрушив иллюзии, и оставив мыкаться на чужбине одного. Вот тогда лихо ему стало, без работы, крыши над головой, с долгами. И как она могла не приехать сюда спасать сыночку? Приехала, прихватив с собой старшего брата Вовушку. За мужика. Очень уж Вовушка просился.