Из сторожки не доносилось ни звука. Изот не уходил, словно прикованный к земле. Огонь охватил сруб, ярко запылала крыша. В дверь сильно ударили. Это, видно, Одноглазый колотил своей дубиной. Донеслись приглушённые крики. Выделялся голос Колеса, визгливый и пронзительный…
Не в силах слышать крики, Изот отошёл на край поляны и оглянулся. Огонь объял всю сторожку: крыша пылала свечой, пламя лизало стены, дым, раздуваемый ветром, чёрными космами пластался над деревьями.
Ключник потуже запахнул кафтан и пошёл прочь от сторожки, не оглядываясь. Но ещё долго в ушах стоял треск бревён, лопавшихся под напором огня, шум пламени, уходивший ввысь к небу. В отблесках огня метались лёгкие снежинки, а потом таяли и испарялись. Он не видел, как загорелись росшие вокруг избушки деревья и рухнули с тяжелым стоном на оснеженную землю.
Обратный путь до скита показался Изоту очень долгим. Так оно и было. Сначала ноги сами несли его по замёрзшей равнине — хотелось быстрее уйти от страшного места. Свистела метель, было темно, раза два Изот чуть было не угодил в яму, заплывшую тонким ледком. Спасла случайность и выработанная с годами осторожность, с которой скитники ходили по окружающему их жильё болоту.
Шёл он не оглядываясь, не страшась погони — знал: дверь была приперта крепко, а другого выхода из сторожки не было. Весь путь ему мерещилось искажённое отчаянием и страхом лицо самого злого из разбойников — Колеса, мечущегося в объятой пламенем избушке. Вспоминает ли он свои слова: «Я сам его порешу». Вот и порешил. Теперь, как загнанный в ловушку зверь, рычит, огрызается, зубами рвёт западню, но выбраться не может. Господь суров: не рой другому яму, сам в неё угодишь…
Приблизительно в середине пути, когда он вышел на открытое место с редкими голыми деревьями, ветер усилился. Он мёл позёмку, и крупинистый снег шуршал в остатках сухой растительности, в кустах, сгибающихся до земли под его натиском, обжигал лицо. Он дул навстречу, и Изот передвигался с трудом. У него деревенело лицо, от холода без рукавиц, ломило пальцы, и он ежеминутно отогревал их своим дыханием. А пурга усиливалась. В довершение всего повалил обильный снег. Перекрученный ветром, он полосовал ключника, словно дробью стегал по кафтану.
Совершенно выбившись из сил и боясь заблудиться, Изот нашёл пристанище на опушке небольшой берёзовой рощицы, решив переждать пургу под защитой деревьев. Здесь хоть и посвистывало вверху и снег шёл, но было тише, благодаря сугробам, наметённым за вечер, под склонами которых можно было спрятаться от ветра.
