Василиса наморщила лоб. Видно какие-то мысли пришли в голову. Но она не высказала их, а проговорила тихо:
— Не даром говорится: брат любит сестру богатую, а муж жену здоровую…
Антип пропустил слова жены мимо ушей.
— Раз такое дело, сейчас тронемся в путь…
— Прямо-таки и сейчас? — спросила Василиса.
— Прямо-таки сейчас. А что в этой дыре делать? Прикажешь мне ночевать под окрытым небом, а трапезничать родниковой водой?.. Хозяин дома не любезен ко мне… Скорее отсюда дать ноги.
— Ты отблагодари старца-то, — схватив его руку, произнесла она. — Надо отблагодарить…
Антип не успел ничего сказать, как дверь скрипнула и отворилась. На крылечко ступил старец. Был он с посохом, словно куда-то собрался, в той же одежде.
— А я думаю, куда ж ты подевалась, — сказал он Василисе, совсем не обратив внимания на стоявшего рядом Антипа. — А ты утреннее солнышко встречаешь… Домой, чай, собралась?
— Да, дедушка. Поправилась я…
— Поправилась, поправилась, — повторил старец в задумчивости как бы для себя, а потом, вдруг чего-то вспомнив, спохватился: — Я сию минуту…
Он прислонил посох к перильцу крыльца, вернулся в хижину и вынес склянку с каким-то питьём.
— Вот, возьми, — протянул склянку Василисе. — Вернёшься домой по дюжине капель принимай это питьё. Не кончай, пока всю склянку не примешь. Болезнь твою я прогнал, но для закрепления здоровья надо принимать отвар этих лесных трав.
— Благодарствую за всё, — произнесла Василиса и хотела поцеловать руку.
Старец отдёрнул её.
— В этом нет нужды. Идите своей дорогой. Он перекрестил её. — Я своё дело сделал. Остальное зависит от вас и от Бога.
— Что же с ней было? — не удержался Антип от вопроса.
— Она грехи чужие на себя приняла, — вот и сохла, — ответил старец.
— А что ей чужие принимать, у нас своих хватает…
— У кого даже с избытком… — Старец взглянул на Антипа. Рука, взявшая посох, вздрогнула.
Антип понял, что хотел сказать старец и с вызовом ответил:
— Мои грехи, мне и отвечать.
Старец внимательно посмотрел на него и опустил глаза. Потом опять поднял их и вперил в лицо Антипа.
Антип вздрогнул: он где-то видел этот взгляд — проникновенный, казалось, насквозь просекающий человека.
— Ты ответишь в своё время, когда будешь в довольстве жить и радоваться достатку. Но в одночасье потеряешь всё и изопьёшь свою чашу до конца. Черви будут точить твоё тело и не найдётся лекарства, которое бы остановило пожирание плоти. Будешь страдать, вспоминая грехи, но не найдёшь успокоения. Триста дён будешь бревном лежать, молить о смерти, но она будет медлить…
