Маркел сначала отмахивался от сына, а потом подумал, что Антип прав: наверняка в скиту у Изота ещё что-нибудь припрятано. Ему судя по всему, богатство не нужно, а Маркелу пригодилось бы.
— И я пойду. Возьмёшь? — Невесть откуда появившийся Антип остановился перед Изотом и пытливо заглянул ему в глаза.
Изот ответил не сразу. Он оглядел Антипа, его долговязую фигуру, рыжие до красноты волосы, новую рубаху с пояском, недавно купленную, перевёл взгляд на кряжистого, с выпирающим брюхом, Маркела.
— Отчего не взять, — ответил он. — Только не знаю, как на это тятька с мамкой посмотрят.
— Да по мне пусть идёт, — сказал Маркел, снимая картуз и вытирая влажный лоб. — Не знаю, Прасковья может не отпустить.
— Отпустит, — убеждённо проговорил Антип. — Чего я всё на мельнице да на мельнице. Света белого не вижу.
— Ну уж болота для тебя белый свет, — произнёс, усмехнувшись, Маркел.
— Дорога дальная, через топи да трясины, не лёгкая, — предупредил Изот Антипа. — И опасная к тому ж…
Он опять окинул взглядом Антипа. Парень сильный, руки, что цепы, длинные, жилистые. Норовистый. Разве такого он выкармливал в подземелье, хилого и слабого? Теперь и не признаешь в нём того лесного найдёныша. Глаза… Кого же они ему напоминают?.. Да не только глаза! С каким человеком это сходство? Взгляд, поворот головы, взмах руки — это было настолько мимолётным, что через миг сходство пропадало, и он опять терялся в догадках, кого же напомнил ему Антип. Что-то знакомое было в движениях, в брошенном взгляде…
Антип сплюнул на землю и ответил Изоту на его слова:
— Ты идёшь — можешь, а я что — хуже?
— Ишь, как заговорил, — одобрительно отозвался Маркел о сыне.
Иногда ему нравилось упрямство приёмыша, когда оно на пользу шло, было обращено на дело или выявляло положительные черты характера. Не тюфяком вырастет, в обиду себя не даст.
Мельник спросил Изота, каким путем он хочет идти в скит.
— Напрямки теперь трудно пройти после дождей, — ответил ключник. — Дорогу-то я знаю, но всё равно проплутаешь лишних два-три дня. Если дашь лодку, поплыву по Язовке до Глухого озера, пройду до устья Сутоломи, а дальше протоками и озерками выйду на болота.
Прасковья Антипа ни в какую не отпускала.
— Ишь, чего задумал, — горячилась она. — В скит он пойдёт! Чего ты там не видел? И скита-то давно нет, а он пойдёт! Не пущу!
Но к вечеру сдалась на уговоры сына и молчаливое согласие мужа и стала готовить путникам припасы на дорогу.
Летом Антип спал во дворе на сеновале. Сено оставалось с зимы, после Петрова дня прибавляли нового, свежего, пахучего и мягкого, и одно блаженство было спать на нём вплоть до наступления заморозков. Перед завтрашним путешествием Антип долго не мог заснуть. На сене было колко, никак не могли угомониться под стропилами ласточки в гнезде. Антип ворочался, предвкушая поездку, сулящую немало интересного. Мысли о скитском золоте бередили душу. Не зря, видно, Изот, проскитавшись почти двадцать лет, вернулся в эти края. Неспроста это. Антип пойдёт с ним. Он будет следить за Изотом и узнает, что ищет их работник за болотами.
