Надо было прежде всего позаботиться о ребёнке. Прав был отче — несдобровать полугодовалому младенцу в лесу без настоящего тёплого крова, без забот и ласк матери, без еды и одежды. Изот заметил, что тельце его стало покрываться красноватыми пятнами, сыпью, коростой и хотя он купал ребенка в ушате с чистотелом и чабрецом, дело на поправку не шло.
И вот в один из дней, ранним морозным утром, положив мальчишку в сплетённую из лозняка грубую корзину, надев на ноги снегоступы, сделанные из того же лозняка, Изот решил отправиться в путь.
Забросив за спину котомку с сухарями, вяленой рыбой да горшком начавшего засахариваться мёду, взяв корзину с младенцем и суковатую палку, по светлу он покинул своё подземелье.
Снегу выпало обильно, болота подмёрзли, дни стояли не холодные. Изот пошёл на запад, ближе к большаку, где почаще были деревни, надеясь подкинуть ребенка какому-нибудь зажиточному крестьянину. Перед этим на обёртке от свечей разведённой в воде сажей он нацарапал обломком лучины имя подкидыша, которое он ему дал, — Антип.
Изот полагал, что к вечеру выйдет на большак, но не рассчитал сил: ему приходилось часто останавливаться, разводить костёр, чтобы покормить ребенка или заменить ему одежду. Он уж досадовал на себя, что опрометчиво двинулся в дорогу с такой ношей, не подумав, что это так затруднительно и надо было тщательнее подготовиться к тяжелому пути. Одно утешало — идти надо было в любом случае, потому что в подземелье младенцу всё равно бы не выжить.
Когда он понял, что в корзине ребёнок замёрзнет, он привязал её за спину, а младенца положил за пазуху. Идти даже стало удобнее, чем держа корзину в руке, и ребёнок не плакал, пригревшись на груди у скитника. Прижимая дитя к груди, Изот ощущал его спокойную теплоту, его невесомую тяжесть и ему казалось, что несёт он ношу, счастливее которой нет ничего на свете.
Анастасия, его жена, умерла от простуды в самом расцвете лет, так и не подарив ему сына или дочку. Вдругорядь Изот не стал жениться, решив сохранить верность своей безвременно ушедшей жене на всю жизнь. Но всегда в душе волновался и к горлу подкатывал удушливый ком, когда смотрел на счастливых детей и родителей, беззаботных и радостных, не сознающих даже, какое это счастье видеть в детях самих себя, свою кровинку, которая и после их смерти понесёт новую жизнь и так будет до конца, пока злой рок не оборвёт этот живой ручеёк, текущий по мирозданию. Ручеёк Изота уже пересох и никогда не ринется дальше, давая жизнь следующему поколению. Поэтому ему так хотелось сохранить этого младенца, Дуняшкиного сына, жизнь которого висела на волоске и этот волосок был в руках Изота.
