К полудню он достиг Сутоломи. В местах этих он бывал не единожды, но теперь не узнал их. Местность сильно изменилась. Пустыри возле опушек густо заполнил подлесок, старые деревья под напором ветра и времени упали и гнили, поляны сузились и ощетинились молодым осинником. Только по едва заметным ориентирам, оставшимся в памяти, он узнавал окрестность.
Еще утром он полагал, что к вечеру доберётся до скита. Эка невидаль для хорошего ходока, да ещё на лыжах, преодолеть верст тридцать — сорок. Но сейчас понял, что не дойдёт. Скоро начнёт смеркаться и надо будет думать о ночлеге. Ночевать придётся в лесу, значит, надо выбрать место, где потише, где деревья укроют от непогоды. Придя к таким мыслям, Изот не стал торопиться.
Стало смеркаться, и Изот решил, что пора искать место для ночлега. Он стоял на земле, последней твёрдой опоре — дальше шли замёрзшие болота с протоками и озерками, тянувшимися на десятки верст. Опасный путь, преодолеваемый только теми, кто знал дорогу.
Ключник нашёл большую старую ель, нижние ветви которой свешивались до земли, образуя нечто наподобие шалаша. Он раздвинул их и пролез к стволу. Снега вокруг него почти не было, настолько был густ навес лапника. Здесь он разведёт костёр, а ветви укроют на случай непогоды.
Он сбросил котомку, ружьё, взял топор и стал обрубать нижние ветки. Затем нарубил лапника для подстилки, чтобы не спать на голой земле, сходил за дровами, благо их было вокруг много. Заготовленного сушняку должно было хватить на ночь, однако зная, что он быстро прогорит, ключник срубил несколько толстых берёзок. Ветра под елью не чувствовалось, и Изот порадовался, что нашёл хорошее укрытие.
Он развёл огонь, набрал в котелок снегу, положил несколько картофелин и подвесил на роготульку над костром. Когда картошка сварилась, очистил её, отрезал кусок говядины и стал ужинать.
Темнело быстро. Скоро Изот не стал различать, что у него творится за спиной.
Покончив с едой, выпив кипячённой воды, он подбросил дров в костёр и стал укладываться спать на лапнике, положив рядом с собой ружье, а под голову котомку. Костёр пылал, трещали дрова, струился дым между ветвей, теряясь в темноте.
Тогда, после смерти Кирилла, Изот вновь ощутил своё одиночество полной мерой. Два или три дня он не находил успокоения — всё валилось из рук, работа не спорилась, ночами не спалось, раздавленному тоской и упадком душевных сил. А когда привык к мысли, что он остался один, надеяться ему не на кого, кроме самого себя, уверенность в себе и жажда жизни вновь вернулись к нему.
