«Чепуха какая-то! Этого быть не может!.. Или я схожу с ума?..» — терзался крестник Арамиса, отправляясь на пост к своим товарищам гвардейцам под своды зала, где через сорок четыре года Людовик XV получит легкое ранение от перочинного ножа Дамьена.
«Улица Сен-Медерик» — эти три слова раздавались в ушах барона как похоронный звон. Настроение у него было мрачное. Что-то подсказывало ему, что на этой улице — название ее он слышал впервые, — именно там будет сыгран самый важный акт его жизненной драмы.
Сегодня Людовик XIV еще не такой дряхлый старик, печальный и мрачный, каким будет через два года, когда мадам де Ментенон объявит его единственным человеком во Франции, равнодушным к развлечениям. Пока еще он сохранил вкус к некоторым удовольствиям, среди которых игра занимает не последнее место.
Король оказал честь пригласить в этот вечер на партию мадам де Кайлю, мадам д’О, маршала де Ламота, мадемуазель де ла Шоссере, графа Тулузского, маркиза д’Юкзеля и герцога де Ларошфуко. Все эти привилегированные особы занимали места за столом, во главе которого сидел сам монарх. У него за спиной стояли мадам де Леви и герцог Бургундский.
У одного из каминов восседала мадам де Ментенон в довольно многочисленном окружении тех, кто не ставил ей в вину прошлое во имя многообещающего будущего. Маркиза, как и всегда на подобных собраниях, трудилась над своими бесконечными вышивками.
Возле другого камина, в кругу не столь большом, царила герцогиня Бургундская со свитой.
Муж со своего места не терял ее из виду. Бедный герцог был хромоват, имел нос «длиной в аршин», искривленное плечо и горб. К тому же он страдал болезнью, непростительной в то время — любил свою жену, но не был любим. И, наконец, он был ревнив.
Образовались и другие кружки.
Политики расположились вокруг Поншартрена. Юные, воинственные, честолюбивые окружали Катина, счастливого победителя при Стаффорде, и Виллара, ужасного усмирителя Севена. Кружок господина д’Агессо состоял всего из нескольких стариков, судейских, людей науки и финансов, еще нескольких бюрократов, бедолаг, чьи имена могли лишь нечаянно сохраниться для потомков.
От одного кружка к другому переходили важные вельможи с красивыми женщинами, министры, генералы, принцы с принцессами и сам герцог дю Мэн с кислой улыбкой на лице, прихрамывая, перемещался по залу.
Шла весьма оживленная беседа. Но не подумайте, что обсуждалась война, угрожавшая Франции. Самая страшная опасность никогда не мешает французам весело проводить время, пускать искрометные шутки и беседовать о невинных пустяках. И если в Версале говорили о Европе, то только о Европе галантной. Сейчас обсуждали новую постановку Кампра в Большом балете его величества.
