Нина смутилась. Она сама позвонила Надежде Сергеевне и все рассказала. Та заохала, но сразу сказала:
— Ниночка, ты прости, не смогу. Иначе у меня не будет потом сил жить, вести уроки, растить Люсю…
— Да, я понимаю, — прошептала Нина, но впервые в жизни она любимую учительницу не поняла. И даже в глубине души осудила.
Надежда Сергеевна не так давно родила, и Люське было всего около двух лет. Правда, сильно ее дочка не обременяла: чаще всего с малышкой сидели девочки из школы, которым нравилось возиться с ней.
Учительница не стеснялась просить о помощи и Нину, и других своих выпускников.
— Надо помочь, — всегда говорила мать. — Бабушка полежит одна.
И Нина ехала сидеть с Люсей, тревожась за бабушку, пока Надежда Сергеевна проводила в школе свои излюбленные поэтические вечера.
Незаметный дядечка, муж Надежды Сергеевны, постоянно работал и, видимо, стал уже довольно заметен, потому что купил машину и всюду теперь возил жену. Правда, одеваться она продолжала в жуткое старье, и Борька всегда зло иронизировал по этому поводу.
— Пускает пыль в глаза, — говорил он. — Чтобы не подумали ничего лишнего. Тартюф в юбке.
После Женькиных похорон мать, которая по сей день сохранила с Надеждой хорошие отношения — они часто перезванивались, — позвонила и со слезами рассказала, какая Женька была красивая в гробу.
— Она лежала прямо прекрасная, волосы распущенные, ресницы длинные-длинные, — плача, говорила Тамара Дмитриевна. — И такое лицо…
— Ну что ты, Тамара?! — с каким-то озлоблением воскликнула Надежда Сергеевна. — Разве могут быть красивыми мертвецы?! Ты сама подумай!
Мать осеклась…
— Жизнь, полная ошибок, — повторила Нина Борису. — Это я о своей…
Он хмыкнул:
— Шурупыч, не надо больше о Дусе…
Больше она в его жизнь не вмешивалась. Зато потом, когда начались выборы в Мосгордуму и любимая учительница решила попытаться поиграть в политику…
В очередной раз поселив жену в квартире Шуруповых, Борис привычно сразу исчез. И Нине пришлось, как обычно, занимать крымчаночку.
В то время они уже окончили институты. Нина работала в районке и мечтала куда-нибудь перейти, чтобы получать хоть немного больше. Борис после МИЭМа почти сразу начал писать в городскую газету, увлекся и вскоре устроился туда в штат. Он привычно посмеивался:
— Раньше я работал инженером на оборонном предприятии. А теперь — тружусь в газете. Ха! Сменил, так сказать, штык на перо.
Борька был постоянно занят.
— Кругосветка! — лениво и важно говорил он. — Постоянная работа… Это особь статья.
