— Еще шоколадку.
— И все?
— Ну, пожалуй, все. А что еще надо?
— Нет, нет, ничего, — поспешно отозвалась Нина.
Вечерами она часто рассказывала о своей учебе матери, и Тамара Дмитриевна, по профессии инженер-электрик, слушала с большим удовольствием. Однажды Нина поделилась с матерью историей одной любопытной операции.
— И больной выздоровел? — спросила, выслушав все с огромным интересом, Тамара Дмитриевна.
— По-моему, нет.
— Как нет?!
— Он, кажется, умер, если я не ошибаюсь… Да какая разница! Я тебе рассказываю, какая была уникальная операция, какие оказались замечательные врачи, а ты спрашиваешь, что там с больным произошло!
Мать посмотрела на Нину с нехорошим вниманием:
— Ты — будущий врач и говоришь такое?! Стыдно даже слушать! При чем тут операция, когда речь должна идти прежде всего о жизни человека! Это и есть главное, а не уникальность ваших методов! Неужели ты не понимаешь столь простых вещей?!
Нина смутилась. Мать была совершенно права.
Однажды она спросила, вновь пристально разглядывая Нину:
— Ты меня извини… Но разве за тобой в институте никто не ухаживает? А ты замкнулась на школе, на этих юношеских воспоминаниях… Может, тебе стоит уже от них отказаться? Забыть все?
Нина вздрогнула:
— Да, ухаживали. Но школа… Не знаю, как тебе объяснить… Почему-то мне кажется, что она для меня стала самой главной. Словно это она — моя жизнь, а все остальное — лишнее, всякие мелочи, чепуха, прикладное…
Мать помолчала.
— Борис… — тихо сказала она. — И Надежда… Это все они… Это они вдвоем тебя присушили. — И неожиданно вышла из себя: — Какое-то проклятье на твою голову! Тебе нужно жить дальше, выходить замуж, детей рожать, а ты все вспоминаешь да вспоминаешь! Когда это кончится, наконец?!
Никогда, подумала Нина. Но отвечать ничего не стала.
О Дусе и Борисе Нине доложила вездесущая Марианна, поторопившись сообщить свежую новость.
— Леня так старался, так бился… Очень долго. Ты ведь знаешь, — не сдавалась Нина, глядя Борьке прямо в глаза. — И потом, Боб… Еще одна немаловажная деталь. Рост…
Она выдала самое сокровенное, тайну, которую все скрывали друг от друга. Леонид был очень маленького роста, ему подходили далеко не все девушки. И вот как раз крохотная Дуся…
— Трагическая история отношений Черномора и Головы — еще одно подтверждение пагубности далеко зашедшего комплекса Наполеона, — лениво изрек Борис.
— Перестань! — крикнула Нина. — Так нельзя! Прибери к рукам свой характер!
— Вопрос можно? Ты знаешь, как льзя? И вот, главное, все суются, лезут, спрашивают… Все учат — ты не так живешь, надобно вот так! А кому известно, как надо жить именно мне для моего счастья? Пускай каждый живет как хочет, без принуждения. И кстати, Шурупыч, почему это твоя любимая Надежда не приехала на Женькины похороны? Прости, что лезу в душу, но это взаимно.
