И Женька, уже хорошо его знающая, сразу с пронзительным смехом и визгом бросалась от него. А он несся вдогонку.
Нина смотрела на них и думала, что почему-то многим нужна именно ее сестра…
На уроках Борька, по-прежнему сидящий рядом, слишком часто брался расплетать и заплетать Нинины косы. Она не обращала внимания. В глубине души, едва просыпающейся и до конца еще себя не осознающей, оживали приятные ощущения от прикосновений Борькиных рук. Иногда он, дурачась, опутывал косами свою шею, шутовски вытаращивал глаза и стонал:
— Задыхаюсь… Спасите!..
— Борис, тебе здесь не парикмахерская, а класс! — строго замечала Надежда Сергеевна.
— Пардон, — рассеянно бросал он и продолжал свое увлекательное занятие.
В старших классах Надежда Сергеевна заворожила подрастающих детей полностью. Она была смела в оценках и не стеснялась обратить их внимание на некоторые скользкие детали.
— А как вы думаете, почему Фамусов так точно знает, когда должна родить вдова? Не причастен ли он к этим родам?
И класс, догадываясь о причине, одновременно смущался и взирал восторженно и благодарно. Подобные намеки и сальности всегда подкупают и пленяют неопытные сердца, и учительница это очень хорошо знала. Она играла подобными откровениями, превратив их в метод влияния на классы. Физиология с ее сомнительными тайнами была и остается грязным, но могучим орудием власти в руках изворотливых людей.
Нину Надежда Сергеевна обожала, потому что та всегда писала хорошие сочинения и вообще любила литературу.
— Неземная девочка, — часто повторяла она, глядя на Нину и ласково прикасаясь к ее косам.
И ее прикосновения сильно отличались от Борькиных, хотя у обоих казались добрыми. В чем их разница, Нина пока объяснить себе не умела.
Звать ее неземной девочкой Надежда Сергеевна стала после одного случая.
Толстенькая Маргаритка Комарова за одно лето так раздобрела, что ее даже с трудом узнали в сентябре. Это было в пятом классе. Мальчишки, потешаясь, издевательски вытаращили глаза. Девочки презрительно повели плечиками, особенно проворная Марьяшка-худоба постаралась ярко выразить и всем показать свой непередаваемый, неподдельный, прямо-таки фантастический ужас.
Бедная Маргаритка покраснела, пугливо заморгала, стушевалась и робко стала пробираться к своему столу.
— Комариха! — заорал на весь класс Борька. — Ты что, у нас Е, да?
Он сказал одну только букву «Е», но весь класс все понял и дружно загоготал. И тогда Нина подошла к нему и снова, как когда-то в первом классе, вцепилась в его роскошные вихры. И больно потянула к полу. Борис перекосился от боли.
