Кроме мании худобы, у Лоры имелась еще одна — денежная. И тут она как-то сразу забывала о своей лени. Реклама позволила Лоре отдыхать четыре раза в год то в Италии, то в Норвегии, то в Египте.
— Я так люблю Париж! — стала она повторять при каждом удобном случае, закатывая глаза к потолку, словно именно там и находилась столица Франции.
Потом Лоркин муж стал намыливаться в Штаты навсегда. Все равно обедать ему приходилось в «Макдоналдсах». Дочка пожелала ехать с ним вместе. Теперь они говорили только о грин-карте, прямо-таки бредили ею, и Лора вообще перестала общаться с ними, как с предателями Родины. И полностью погрузилась в шахматы и афоризмы.
— Так ты чего такой хмурый, господин хороший? — весело повторил свой вопрос бодрый Потап, которого сегодня давление явно не мучило.
— В отпуск еду, — ответил Сева.
— Ох, ты балда! Отдыхать едешь — и в тоске? Лук с собой берешь? Чтобы пострелять? А я вчера такой рассказик написал! Веселый-превеселый! И новый роман начал. Ну, это мне надолго. Писать-то некогда. То работа, то Лорка.
— Слушай, а поехали вместе! — неожиданно предложил Сева курьеру.
О Кате Потап был наслышан, поэтому теперь, выслушав Севу, толком ничего не объяснившего, сразу дал согласие:
— А чего, едем! Сейчас сбегаю к редактору, об отпуске договорюсь. Крепись, Всеволод! Добудем тебе твою Катьку! Красоту твою неописанную. Ох, как она напоминает мне мою Лорку! Прямо одна к одной.
Сева передернулся, но промолчал.
Перед отъездом он решил пойти подстричься.
Денег на парикмахерские, которые теперь гордо именовались салонами, у Севы не водилось. И вообще для него оставалось загадкой, кто стрижется в этих салонах, часто абсолютно пустых, мраморно-стерильных и волшебно благоухающих в свое личное удовольствие.
Сева как-то зашел в такой навести справку о цене. Ни одного посетителя… Белые стены казались чересчур белыми, зеркальные столики — неестественными, словно киностудия приготовилась к съемке. Блаженная пустота внезапно родила в своих глубинах заученно улыбающуюся девушку-автоматик. Она осторожно, вкрадчиво скользнула узконосыми туфельками по блестящему скользкому полу. В полной евротишине цена прозвучала ошеломляюще.
— Я… подумаю… — пролепетал потрясенный Сева.
Натренированная девушка вновь подарила ему разлюбезную, прочно наклеенную улыбку.
Сева не понимал, как могут существовать салоны без клиентов.
— Да деньги отмывают, — объяснил ему опытный Николай, изучивший эту рыночную жизнь, как свою квартиру.
