— Ты чего такой хмурый? — радостно закричал курьер Потап, вбегая в комнату.
Он всегда был весел и бодр, этот Потап, и Сева частенько завидовал его умению жить легко и не печалясь. Только иногда Потапа донимало высокое давление, и тогда, прибежав после очередной деловой поездки, он валился головой на стол и тихо лежал так минут десять.
— Таблетку дать? Врача вызвать? Мы сейчас найдем тонометр, — предлагали Потапу сердобольные редакционные дамочки.
Он осторожно мотал болевшей головой:
— Выпил уже… Сейчас полегчает. Давление скачет, как заяц при виде большой выставочной морковки… Ох и набегался сегодня… Подметку от ботинка оторвал. Туды-растуды…
Эта подметка отрывалась уже не впервые. И давление поднималось нередко. Так что все ко всему привыкли, но Потапа жалели и сокрушались над ним с такой же силой и преданностью, как в самом начале, когда примерно года полтора назад он пришел к ним на работу.
— Курьера искали? — спросил он тогда, возникнув на пороге.
Низенький, очкастенький, юркий человечек. С ходу ему давали тридцать, потом прибавляли еще пяток, на самом деле Потапу уже прилично перевалило за сорок. И его безвозрастности позавидовала бы любая дама, особенно актриса.
Потап жил с матерью в крохотной малогабаритной квартирке, заваленной книгами. Они лежали всюду — на полу, на стульях, на подоконниках. Потап коллекционировал издания Фенимора Купера и собрал довольно ценную, почти уникальную коллекцию, в которой насчитывалось немало дореволюционных книг. Деньги на книги он получал очень простым путем — сдавал квартиру матери.
— Деньги у меня есть, — признавался Потап.
Платили ему за его курьерство сначала четыре тысячи рублей в месяц, потом расщедрились до пяти.
— Мне хватает, — весело говорил Потап. — Вчера опять такенную книженцию в буке на Арбате откопал! Тыщу рублей выложил. Все везде почем! Коллекционный экземпляр!
— Ох, я балда! Ох, балда! — часто голосил он, сделав какую-нибудь ошибку по службе. — Что же это я документ забыл отвезти! Ведь рядом был. Ох, я балда!
И все опять дружно жалели Потапа, утешали, успокаивали, поили чаем и кормили обедом, и он отправлялся в новый путь-дорогу с документами.
Америка заинтересовалась коллекционером из России и все хотела пригласить его к себе вместе с его уникальными книгами, устроить выставку, написать о ней… Но она хотела это сделать довольно давно и все откладывала с года на год исполнение своего горячего, неослабевающего желания, а Потап все ждал приглашения, хотя и не очень, и уже догадывался, что вряд ли его дождется.
