— Ладно, ладно, не будем спорить. Поезжайте, только быстрей, прошу вас, я заплачу сколько нужно, — и он назвал адрес: дачный поселок у черта на куличках.
Баранчук поехал быстро, потому что это было и в его интересах — смена почти закончилась. Пассажир всю дорогу курил, а к тому времени, когда выехали за город, весь извертелся, то закрывая окно, то открывая ветровичок.
Они выехали за кольцевую, и Эдик «прижал». Он не задавал вопросов, уже по своему недолгому опыту зная, что извержение начнется само. Так оно и случилось: не доезжая километра три до места, клиент повернулся к нему и заискивающе заговорил, торопясь и глотая слова.
— Я хочу вам сказать, что… Ну то есть… Вы только поймите меня правильно… Как мужчина с мужчиной. Я, конечно, заплачу… вы, наверно, тоже женаты… Господи, что я говорю?! Слушай, парень, мы сейчас едем ко мне на дачу, а там моя жена… Словом, у нее кто-то есть. И я хочу в этом убедиться.
Поездка становилась интересной.
— Но я-то здесь при чем? — спросил Эдуард, который не был поклонником домостроя, хотя к супружеской неверности относился резко отрицательно, более того — брезгливо.
— Вы должны мне помочь, — сказал мужчина. — Надо как-то войти в дом, чтобы он… ну то есть тот… чтобы они не успели одеться и убежать… Я доходчиво излагаю?
— Хотите, я постучу и скажу: телеграмма, — предложил Баранчук.
Роль частного детектива сегодня просто улыбалась ему.
— Блестящая мысль! — прошептал мужчина. — Просто, но гениально! Давайте так и поступим.
Пассажир нервно полез в бумажник и достал какую-то купюру, сунул ее в ящик между сиденьями.
— Здесь деньги, их хватит, лучше нам рассчитаться сразу, мало ли что, — по-прежнему заговорщицким шепотом оттарабанил мужчина.
«Собственно, чего он боится? — подумал Эдик. — Что любовник убьет его и он не успеет со мной рассчитаться?»
Теплая волна сочувствия и нежности к этому благородному обманутому человеку захлестнула Эдика. И он уже представил себя высоким, стройным голубоглазым блондином (все верно, кроме того, что он был брюнет) в крылатке и цилиндре, с пистолетом «Лепажа» в руке у дверей шикарного особняка с колоннами. За ним понуро стоит ее муж. Они входят в особняк, минуют анфиладу комнат и распахивают дверь в спальню. «Полиция нравов!» — говорит между прочим Эдик. Любовник в ужасе отшатывается к стене, а она, в пеньюаре, легкая, воздушная и прекрасная, в облаке пушистых волос, бросается Эдику на шею и жарко шепчет: «Спасите, месье, они оба изверги…»
