— А кого же ты хочешь возить? — спросил завгар.
— Москвичей и гостей столицы, — не задумываясь отрезала Пашка.
Видимо, в облике девушки было так много решительности, что завгар, сожалеюще покряхтывая — уж больно хороший и безотказный попался ему водитель, — написал ей направление в колонну на линейную машину.
Однако «Волгу» Полина не получила. Во дворе парка, у стены стояло десятка два битых-перебитых «Москвичей»: в свое время эти машины проходили испытания «на выносливость». Вот такой автомобиль и достался Паше по первому времени…
Хрен и лапша — не лучшее сочетание пищевых продуктов. Но такая уж поговорка была у ночного механика Жоры в их таксомоторном парке. А Жора знал, что к чему, и, как и всякий джентльмен, склонный к бочковому пиву, был до известной степени гурманом.
К тому времени Эдик вернулся из армии с первым классом водительской градации о рангах, и о «Москвиче», развозящем школьные завтраки, не могло быть и речи.
В такси Баранчук попал совершенно случайно — прямо из армии в буквальном смысле этого словосочетания. Получил в финчасти денежное содержание, выпросил у коптерщика форму поновее, сердечно попрощался с теми друзьями, которым еще предстояло нести нелегкую службу, и в остром предощущении новой удивительной жизни отправился к контрольно-пропускному пункту.
День был солнечный, яркий и полностью соответствовал настроению Эдуарда.
Знакомый рыжий крепыш сержант — дежурный по КПП — и документы проверять не стал, так, мельком глянул, одобрительно подмигнул и, хлопнув Баранчука по плечу, выпустил его на залитую солнцем улицу, то бишь на гражданку.
«Да здравствует новая жизнь!» — мысленно произнес Эдуард и прямехонько отправился к стоянке такси, как исподволь и было задумано возвращение в родные пенаты: не на трамвае же!
На стоянке под ярким утренним солнцем желтушно коптилось одно-единственное такси, и, не доходя до него, метров эдак за сто, Баранчук заметил впереди себя еще одного военного, преследующего, безусловно, ту же цель — избежать поездки в общественном транспорте. В нем Эдуард без труда опознал майора Миронова.
Пока он дошел до стоянки, такси с майором умчалось, но к бордюру, лихо визжа резиной на развороте, ювелирно притерлось новое. Водитель резко затормозил, и машина застыла как вкопанная, лишь только качнулась нервно взад-вперед. У Эдуарда даже сердце ревниво дрогнуло при виде такого мастерства.
Он сел на переднее сиденье рядом с шофером и с напускной суровостью, на манер командира роты, немигающе уставился в лобовое стекло. И текст он произнес командирский.
