— Спасибо, Нинка, — ответила я торжественно и мрачно. — Только, боюсь, мне уже ничто не поможет.
На следующий день от самого Марка я узнала, что Нинка с ним все-таки поговорила.
— Хорошая у тебя подруга, — сказал он мне, когда после уроков мы бродили по аллеям старого парка. — Целый час доказывала мне, какая ты замечательная, и умная, и талантливая. Завтра вызову тебя к доске. И только посмей не решить задачу. Сейчас дойдем до скамейки и вместе ее разберем.
— Марк, не надо вызывать, — всерьез перепугалась я. — А вдруг я не справлюсь с собой и начну хохотать. Или ты по привычке скажешь мне что-то типа: «Сероглазик, неправильно мыслишь». Лучше дай мне письменное задание и поставь за него оценку в журнал.
Но на следующий день Марк меня все-таки пригласил к доске. Разобранную задачу я отбарабанила с закрытыми глазами, получила оценку и на негнущихся ногах проследовала до своей парты. А Нинка сказала на перемене, с удовольствием разглядывая жирную пятерку в моем дневнике:
— Вот видишь, очень хорошим человеком оказался новый учитель. И напрасно ты от него вечно шарахаешься.
Однажды нас чуть не застукали в городском парке. Мы шли, как обычно, крепко держась за руки, смеялись над чем-то, и я только в последний момент чудом заметила в другом конце аллеи двух учительниц из нашей школы. Это были две самые молодые представительницы педсостава, две подружки: учительница пения и учительница географии. Прежде они мне даже нравились: все-таки не такие скучные и замшелые, как прочие дамы. Но в этом году я с первых дней почувствовала в них соперниц. И не напрасно: и той и другой очень нравился Марк, и они вечно крутились вокруг его кабинета.
Одним прыжком я метнулась в кусты. А через секунду учительницы уже стояли рядом.
— Ой, Марк Леонидович! — воскликнула стриженная под мальчика учительница пения. — У вас что там, собачка?
— Да пока не обзавелся, — дружелюбно ответил Марк.
— А нам показалось, что-то в кустах копошится… Вы гуляете один?
— Совершенно.
— Ой, а пойдемте с нами! — закричала стройная миниатюрная географичка и цапнула Марка за рукав куртки. — Мы идем кормить уточек, а потом на карусели.
Под кустом я тихо изумилась: учительницы, обалдеть можно, ходят, как маленькие, на карусели. А потом услыхала безукоризненно вежливый голос Марка:
— Давайте поступим так, девочки. Как-нибудь я сам вас приглашу на прогулку, вот тогда сходим и к уточкам, и на карусели.
Кажется, они обиделись, потому что при прощании голоса их звучали довольно тускло. Но, слава богу, ушли.
