.
Хотя двадцатидвухлетняя Джин Харлоу выступала ныне партнершей таких признанных звезд, как Кларк Гейбл>[41]и Спенсер Треси>[42], ее, невзирая на обещания давать более серьезные роли, по-прежнему просили поглубже распахнуть декольте и играть с эротическим подтекстом. И все же, когда Грейс Мак-Ки брала с собой Норму Джин, чтобы та увидела «Обед в восемь», «Взрывную блондинку» и «Созданную для поцелуев» — перечисленные фильмы вышли на экраны между летом 1933 и летом 1934 года, — мнения критиков по поводу Харлоу становились все более благосклонными.
Студия МГМ не переставала одевать Джин в облегающие белоснежные платья, подчеркивающие ошеломляюще светлые волосы этой блондинки. Такое кинематографическое воплощение чистого эротизма каким-то образом соответствовало характеру актрисы: она редко носила белье, а в ресторанах и на пресс-конференциях часто можно было увидеть, как она с упоением поглаживает собственное тело. Как и многие другие кинозвезды обоего пола, она сама была самой большой поклонницей своего таланта. Во внеэкранной жизни Харлоу явно недоставало того, что можно было бы назвать непрестанным счастьем. К моменту, когда ей исполнилось двадцать четыре года, она успела трижды побывать замужем, по существу тратя всю свою короткую жизнь на непрерывные поиски отца, от которого Харлоу всегда была оторвана. Однако публика ее обожала, и даже таинственные обстоятельства очевидного самоубийства ее второго мужа (который был старше нее на двадцать два года, то есть ровно вдвое) не уменьшили ее популярности.
Нет ни грана преувеличения в утверждении, что во времена великого кризиса Джин Харлоу была в Америке символом смелой, но зачастую преувеличенной, чрезмерной чувственности. Появились довольно многочисленные актрисы, имитирующие фасон прически или же стиль игры Джин, но публика и журналисты упрямо утверждали, что второй Харлоу никогда не будет>[43].
Грейс Мак-Ки решительно возражала против этого: «Норма Джин, нет никаких препятствий к тому, чтобы ты, когда вырастешь, стала такой же, как она. С соответствующим цветом волос и лучшим носом...» Ребенку, в то время восьмилетнему (а также всем тем, кто слышал эту неизменную присказку), Грейс казалась малость смешной, чтобы не сказать раздражающей. Однако именно она научила девочку жить в твердой уверенности, что той суждено стать кинозвездой. Словно бы стремясь воплотить в жизнь собственные мечтания о достижении такого положения, и Грейс, и Мамочка Джин предприняли энергичные действия в пользу девушки, жизнью которой они жили и которая, как они в то верили, должна была добиться успеха там, где им самим не удалось пробиться. В сентябре 1934 года Грейс придала своим волосам крашеной блондинки голубовато-фиолетовый оттенок, а Норме Джин осторожно подкрасила губки и щечки. Тем самым неофициальная опекунша девочки дала старт гонке, которая в дальнейшем шла в воистину олимпийском темпе.
