– Семен Евгеньевич Ставровский. Народный артист.
– Александр Сергеевич Баринов, руководитель агентства «Шиповник». – Вы можете сказать, что я пристрастна, но, честное слово, «наше все» держался ничуть не хуже! А если учесть более внушительную комплекцию (ростом шеф, конечно, тоже не вышел, но худощавым его никто бы не назвал), то и лучше. – Прошу садиться.
Аккуратно поддернув брюки с идеально заглаженными стрелками, Ставровский опустился в кресло и, посчитав прелюдию законченной, перешел к делу:
– Я хочу, чтобы вы разъяснили мне, что собираетесь предпринять в связи с неприятностями Лизы.
– Простите, я вас не понимаю…
Не так часто мне приходится видеть шефа по-настоящему удивленным. Впрочем, и сама я смотрела на посетителя круглыми глазами. Он действительно считает, что мы вот так, ни с того ни с сего, начнем делиться с ним информацией о делах клиента?
Ставровскому наша реакция не понравилась. Он раздраженно стукнул каблуком об пол и наклонился вперед:
– А что тут непонятного? Я имею в виду эту абсурдную историю про якобы имевшее место отравление!
– Отравление действительно было, – перебил его шеф. – И женщина умерла.
– А при чем здесь Лиза? Это же абсолютная нелепость! Лиза – чистейшая и честнейшая женщина, и обвинять ее в каких-то диких преступлениях, чуть ли не в массовых убийствах, на основании бреда умирающей… – Семен Евгеньевич выразительно развел руками, дескать, любые объяснения тут излишни. – Но вы же знаете, как работает наша милиция! К счастью, Лиза прислушалась к голосу разума и обратилась к профессионалам.
– Голос разума – это, очевидно, ваш? – уточнил Александр Сергеевич.
Ставровский, не вставая со стула, отвесил легкий, но исполненный достоинства поклон:
– Не буду скрывать, я советовал Лизе предпринять нечто подобное. И разумеется, теперь я хотел бы знать подробности.
– Простите. – Шеф сменил тон на строго официальный. – Одно из основных условий нашей работы – это полная и абсолютная конфиденциальность. Я понимаю, что как друг семьи Перевозчиковых…
– Увы, – перебил его Семен Евгеньевич, – почетное звание друга семьи ныне утратило силу – семьи Перевозчиковых больше не существует. Но я всегда был другом Лизы и остаюсь им. И поверьте, – он прижал руки к груди (картинно и неестественно, на мой взгляд), – ее проблемы для меня важнее, чем любые собственные. Я хочу знать, что я могу для нее сделать.
– Прежде всего вы можете ответить на несколько вопросов.
– Готов! – почти выкрикнул Ставровский и энергично тряхнул головой, напомнив мне пуделя Артемона из фильма, который я очень любила в годы далекого детства.
