— Ты дурак, Чарлз! — накинулся на него его отец. — Неужели ты предполагал, что, оставляя тебя без наследства из-за законной женитьбы на ней, я поступил бы иначе, узнав о твоей попытке склонить ее к фиктивному браку? С меня довольно! Иди своей дорогой, проклятый распутник, позорящий само имя джентльмена. С меня хватит.
Этой позиции и держался граф вопреки всем доводам Ротерби и его матери. Он, топая, вышел из библиотеки с последним наказом сыну покинуть его дом и никогда более не пятнать своим присутствием. Ротерби уныло посмотрел на мать.
— Он не шутит, — сказал виконт. — Он никогда не любил меня. Он никогда не был мне отцом.
— А был ли ты хоть немного ему сыном? — спросила ее светлость.
— Настолько, насколько он позволял мне это, — ответил виконт с написанной на лице мрачной удрученностью. — О, дьявол! Как ужасно он со мной обращается. — Ротерби вышагивал по комнате, негодуя. — Вся эта шумиха из-за ничего! — стенал он. — Он что, никогда не был молодым? И ведь в конечном счете никто не пострадал. Девушка снова дома.
— Тьфу ты! Ты действительно дурак, Ротерби, и этим все сказано. Иногда мне становится интересно, кто из вас больший дурак — ты или твой отец. И все же ему впору удивляться, что ты его сын. Как ты полагаешь, что бы случилось, если бы твоя затея с этой сопливой мисс увенчалась успехом? Да этого было бы достаточно, чтобы тебя повесить.
— Ну и ну! — сказал виконт, опускаясь в кресло и угрюмо уставившись на ковер. Потом снова столь же угрюмо добавил: — Его светлость был бы рад, так что хоть кому-то это доставило бы удовольствие. Пока же…
— Пока же тебе лучше отыскать человека по имени Грин, бывшего в Мэйдстоуне, и заткнуть ему рот гинеями. Он в курсе случившегося.
— Ерунда! Грин был там по другому делу. — И Ротерби рассказал ей о подозрениях, которые питал шпик в отношении мистера Кэрилла.
Это повергло ее светлость в размышления.
— Что ж, — вскоре сказала она, — да будет так!
— Да будет как, мадам? — спросил Ротерби, поднимая на нее глаза.
— Ну, этот человек, Кэрилл, должно быть, обхитрил шпика, несмотря на устроенный тем обыск. Я застала этого хлыща с твоим отцом — парочка не разлей вода, и в руке у твоего отца была бумага, тонкая, как паутина. Дьявол! Будь я проклята, если он не чертов якобит.
Ротерби в мгновение ока был на ногах. Внезапно он вспомнил все, что услышал в Мэйдстоуне.
— Ого! — радостно воскликнул он. — И что заставляет вас так думать?
— Что заставляет? Да то, что я видела. И кроме того, я нутром это чую. Сам инстинкт подсказывает мне, что это так.
