— Это тоже правда.
Октавия подалась вперед.
— А он в самом деле велел отчеканить римскую монету с изображением вашей матери?
— Ну да. Три года назад, — произнес Александр. — Разве это ужасно?
Она не ответила. Тогда я дерзко поинтересовалась:
— Больше они ничему не верят?
Помедлив, Октавия проговорила:
— Ходили разные слухи о пиршествах на реке…
— Верно, — искренне выпалил Александр. — У мамы с папой было свое общество. — «Собрание Неподражаемых в Жизни».
— Чем же оно занималось? — затаив дыхание, осведомилась Октавия.
— Пировало на кораблях, обсуждая вопросы литературы с великими философами со всего света.
— Потом его переименовали в «Орден Неразлучных в Смерти», — прибавила я. — После того, как отец проиграл сражение при Акции. Однако теперь все в прошлом… Как и наши мама с папой.
Вечерняя гостья чуть откинулась назад и недоверчиво смотрела то на меня, то на брата. Казалось, она никак не могла представить себе, что мы говорим об одном и том же мужчине.
— Ну и… много времени он проводил с вашей мамой?
У меня запылали щеки. Так вот в чем дело: Октавия до сих пор его любит.
— Да, — еле слышно сказал Александр.
— Значит, не слишком часто бывал со своими людьми? — обратилась она ко мне.
— Не слишком… — Я устыдилась и отвела глаза. — Вы рады, что его больше нет?
— Никогда никому не желала гибели, — произнесла Октавия. — Конечно, когда Антоний оставил меня, это было ужасно. О нашем разрыве узнал весь Рим.
Я попыталась представить, что ей пришлось пережить после того, как папа прилюдно ушел к другой. Мои сводные сестры, Антония с Тонией, даже и не успели его узнать. Они были очень маленькими, когда отец окончательно переселился в Александрию.
— Мой брат желал ему смерти, — призналась Октавия. — Но я… — Она запнулась, потом продолжила: — В Риме не отыскалось бы женщины, которая не любила бы Марка Антония.
— А теперь его ненавидят, — заметила я.
Сестра Цезаря встала с кушетки и нежно погладила мою щеку тыльной стороной ладони.
— Люди решили, что он позабыл свой народ, чтобы сделаться греком. Но это прошлое. Гораздо важнее — завтрашний день. Наберитесь мужества, и все в конце концов будет хорошо.
Когда она удалилась, мы с братом посмотрели друг на друга. Мерцающее пламя оставленного ею светильника бросало неверные блики на наши лица.
— Мама ни разу не приходила к нам перед сном, — произнес Александр.
— Она ведь была царицей, а не сестрой правителя.
— Думаешь, папа любил Октавию?
Ответить «нет» было бы жестоко, но эта женщина никогда не сравнилась бы с нашей матерью; я не могла представить себе, чтобы она мчалась на колеснице наперегонки с отцом по Канопской дороге или чтобы он подхватил победительницу на руки и начал кружить.
