— Ливия, — произнес Октавиан и пожал ей руку, хотя перед этим нежно обнял сестру.
— Mei Ceasar[10].
Я не заметила в ней ничего особенного. Таких никогда не провожают взглядом на улице. Если Октавия нарядилась просто, то Ливия выглядела и вовсе невзрачно. Стола из обыкновенного белого хлопка, темные косы, туго стянутые в пучок, маленький рост… У мамы тоже была невысокая хрупкая фигурка, зато восхитительный голос. А Ливия не брала ничем. И все же, будучи еще замужем и беременна, сумела приворожить Октавиана.
— Весь Рим ожидает твоего триумфа, — выдохнула она, глядя на него широко распахнутыми глазами, полными обожания. — Я уже все подготовила.
— Записи, надеюсь, остались?
Супруга усердно закивала.
— Можешь просмотреть вечером. Или раньше, если захочешь. Вот они.
Ливия выудила из складок столы свиток.
Октавиан развернул его и пробежал глазами.
— Значит, празднества продлятся три дня?
— Твоя сестра предлагала больший срок, но я сочла, что тебе не захочется походить на Антония, который любую свою победу превращал в бесконечный триумф.
— Пять дней — это вовсе не бесконечный триумф, — возразила Октавия.
— Неважно, три или пять, — оборвал перепалку Цезарь. — Наше участие требуется только в первый день. Остальное — потеха для плебса. Пусть будет так, как сказала Ливия.
Супруга Октавиана самодовольно улыбнулась. Будь это моя невестка, я бы не удержалась от пощечины. Цезарь отдал свиток Агриппе.
— Просмотри и поговори с солдатами. К завтрашнему дню все должно быть продумано до мелочей.
— Это те самые дети? — спросила Октавия.
Октавиан кивнул.
— Александр и Селена.
— Красивые, — растерянно заморгала она.
Марцелл рассмеялся.
— А ты чего ожидала? Двух горгон?
Октавия сошла по ступеням прямо к нам. Мы с братом невольно попятились. Впрочем, ее лицо было совершенно лишено злобы.
— Знаю, вы пережили ужасное путешествие. Однако добро пожаловать в Рим, — улыбнулась она и повернулась к брату, смотревшему на нас ледяными глазами. — Идем?
Все последовали за ней к портику. Мы с Александром шли позади, но, разумеется, привлекали к себе общее внимание. Женщины и девушки вытягивали шеи, чтобы нас рассмотреть; Юба даже посторонился, давая одной из них лучший обзор.
— Дочь Цезаря, Юлия, — шепнул Александр.
Редкая, необыкновенная красота выделяла ее среди множества привлекательных особ. Волны темных волос так и переливались на солнце, огромные черные очи были обрамлены длинными ресницами, и даже губы — тонкие или чересчур маленькие у прочих членов ее семьи — были безупречной формы. Юлия переводила взгляд с меня на Александра и обратно. Марцелл подошел к ней, шепнул что-то на ухо, и она захихикала. Внезапно я ощутила досаду, но не успела понять почему.
