— Достаточно. Пришли посмотреть на скачки — вот и смотрите.
И передал смятый папирус Галлии, которая ловко спрятала его в затейливо вышитой сумочке на боку. Меня всегда восхищали ее одежды, особенно эти расшитые сумочки. Никто из рабынь не удостаивался подобного, но ведь галльская царевна была любимицей Октавии.
Мы добрались до сидений, предназначенных для семьи Цезаря, и Юба вновь начал перешептываться с Галлией, а Марцелл пробормотал:
— Странно, как может этот мятежник бранить дядю и в то же время осуждать убийцу?
— Наверное, потому, что, погибни Цезарь, патриции пострадали бы меньше всех, — предположила я. — Богачи не останутся без еды, а вот рабам и вольноотпущенникам придется страдать от голода.
— Думаете, скоро и вправду начнутся бунты? — подала голос Юлия.
— Похоже на то, — проронил Марцелл, не отрывая взгляда от человека, принимавшего ставки. Как только толстяк посмотрел в нашу сторону, племянник Цезаря подозвал его и достал кошелек с деньгами. — Разразятся, но ненадолго. Едва лишь вольноотпущенники начнут голодать и раскаиваться в помощи Красному Орлу, как Римские игры всех отвлекут.
— Значит, тебе по душе наказание? — воскликнула я.
— Конечно нет. Но так думает мой дядя. — Передавая деньги, он хитро сощурился и сказал: — «Зеленые». Я слышал, у них новые кони.
— Верно. Двадцать аравийских жеребцов.
Александр улыбнулся, и мне пришло в голову, что это он раздобыл сведения.
— «Зеленые», — повторил брат.
При виде его раздутого кошелька я так и ахнула.
— Мне везет, — объяснил он. — Скажите, а что такое Римские игры?
— Как, вы не знаете? — вскрикнула Юлия. — Это же величайшие на земле игры.
— У нас были свои собственные, — обронила я.
— Римские игры продолжаются целых пятнадцать дней. Колесничные гонки, состязания гладиаторов, театральные представления… — Девушка покосилась на Юбу. — Впрочем, на них мы, наверное, не пойдем.
— Полагаешь, Октавиан согласится праздновать после того, как на его жизнь покушались? — осведомилась я.
— Это не праздник, — возразил Марцелл. — Это традиция. Отменить игры — то же самое, что…
Он запнулся, подыскивая нужное слово, и Юлия подхватила:
— Запретить июль.
— Или взять и отказаться от сатурналий. И потом, народу нужно развеяться. В такие дни прекращаются все работы, а римляне носят при себе еду и цирковые подстилки.
— Что-что? — удивился Александр.
Марцелл указал туда, где зрители подстилали под себя толстые камышовые циновки.
— Не все скамейки обиты мягкими тканями, как наши.
