Когда за Марцеллом захлопнулась дверь, Александр неодобрительно посмотрел на меня.
— Даже не думай, Селена. Он предназначен для Юлии.
— Ничего я не думаю!
— Думаешь. И можешь остановиться, пока не поздно.
Задув светильник, он сразу лег спать, а я еще долго лежала без сна. Вдруг в комнате по соседству медленно заскрипела ставня. Послышался приглушенный стук о землю. Я бросилась на балкон и раздвинула занавески — как раз вовремя, чтобы заметить Марцелла, исчезающего во тьме. О чем он думает? Снаружи так и кишат охранники Цезаря. Хотя, может быть, они подкуплены. Насколько я знала, Октавиан так и не прознал о нашем походе в храм Исиды. Или о словах, сказанных юношей центуриону. Интересно, что еще показалось ему достойным такого риска?
Когда на следующее утро я появилась в библиотеке, Витрувий посмотрел на меня с любопытством.
— Говорят, вчера ты спасла жизнь Цезарю.
У меня запылали щеки.
— Не я, а Юба.
— А кто из вас поднял тревогу? Ты очень сообразительна. Значит, разберешься и в этом.
Он расстелил на столе длинный свиток.
— Мавзолей Октавиана, — произнесла я.
Витрувий кивнул.
Цезарь желал обзавестись чем-то столь же внушительным, как мамина гробница, с высокими мраморными колоннами и массивным куполом. Но даже по чертежу было видно, что и с куполом, и с округлым портиком-колоннадой зданию-двойнику будет недоставать великолепия, присущего александрийскому оригиналу. Мавзолей стоял на круглой площадке — скорее всего, из простого известняка — с единственным лестничным пролетом, по обе стороны от которого высились два обелиска из красного гранита. Все было исполнено изящной незамысловатости, но никто не остановился бы перед подобной постройкой в немом изумлении, как это было в Египте. Подняв глаза на учителя, я вслух предположила:
— Вы нарочно стремились к простоте, чтобы не разозлить плебеев. Октавиан боится нового покушения и не хочет хвастать своим величием, точно Гай Юлий Цезарь.
— Верно, — улыбнулся Витрувий. — Неизвестно, действовал ли убийца на свой страх и риск или на пару с этим предателем, которого вольноотпущенники прозвали Красным Орлом. Ясно только, что люди в гневе.
— И как же поступит Октавиан?
— А что он может? — Витрувий скатал свиток. — Еще несколько покушений — и люди сочтут его тираном. Цезарю дозволяется строить в Риме самые пышные стадионы и бани, а вот для себя нужно что-нибудь поскромнее.
— Думаете, ему понравится?
— Похоже, уже понравилось, и очень. Я показывал чертежи сегодня утром.
