— Но ведь это видят не только браконьеры, но и мирные люди. Или вот дети. У тебя самого маленькая дочка…
— Риона — моя племянница.
— Извини, пусть племянница. Неужели ей нужно это видеть?
— Нужно, — убежденно заявил Йеми. — Риона — уже большая… девочка, и должна знать, что в этом мире живут не только её друзья, но и враги. И если перепутать одних с другими, то придется за это платить дорого… Очень дорого.
— Ладно, — принял решение Наромарт, — поехали дальше. Об этом странном обычае мы сможем поговорить позднее.
По мере того, как они углублялись в лес, настроение Балиса всё ухудшалось. То и дело немного в стороне от дороги он замечал небрежно прикрытые волчьи ямы. Всё говорило за то, что небрежность эта была демонстративной: хозяева леса всячески пытались подчеркнуть, на какое гостеприимство могут рассчитывать нежданные гости. Капитан решил, что делится со спутниками этими наблюдениями пока не стоит, но обменялся понимающими взглядами с Сашкой: подросток тоже заметил ловушки и принял их во внимание.
Минут через двадцать после того, как они свернули с тракта, справа по ходу повозок обозначилась опушка.
— Подъезжаем к священной роще, — предупредил Йеми.
— Священной? — переспросил Наромарт.
— Да, местные жители её очень почитают. Можно сказать, это сердце Кусачего леса. Так что, пожалуйста, ведите себя подобающим образом.
— А как именно подобает себя вести в священных рощах? — уточнил целитель.
— Не в, а рядом. Во-первых, не пытайтесь туда зайти, это можно сделать только с разрешения обитателей леса. А, во-вторых, около рощи нельзя громко кричать и вообще шуметь.
— Можно подумать, что мы только и делаем, что заглядываем под каждое дерево и орем во всё горло, — проворчал себе под нос Женька, но так тихо, что его услышал только чуткоухий Наромарт.
А еще через пару минут дорога вывела их на край леса, и перед путешественниками предстал пологий холм, покрытый высокими, метров тридцать в высоту, пушистыми елями. Лес, по которому они ехали до этого, был по большей части лиственным, редко встречались одиночные пихты, и различие между ним и священной рощей прямо-таки бросалось в глаза.
— Это же кремлевские ёлки! Какие они большие! А я думал, что они — маленькие, — восхищенно произнес Сережка.
— Ты видел кремлевские ёлки? — немного удивился Мирон.
— Ага, — кивнул мальчишка и добавил по-русски. — По телевизору.
Действительно, примерно половина елей на холме были голубыми. Мирону и Балису не раз доводилось видеть такие деревья в крупных городах — в Советском Союзе их любили использовать для украшения центральных парков и площадей. Немало голубых елей росло на территории московского Кремля, неудивительно, что мальчишка назвал ёлку «кремлевской». Но всё это были отдельные декоративные посадки, а вот так, чтобы увидеть столько редчайших деревьев в пусть и священном, но диком ельнике, в их мире было делом совершенно необычным. Это впечатляло.
