В Тихолесье действительно было относительно спокойно. Нет, конечно — «пешеходы», «кляксы», «камнерезы», «свистопляски» и прочие последствия Сдвига на территории Материка, да и за его пределами, водились везде. Но, как признавали многие, до сих пор умудряющиеся более-менее адекватно дышать в две дырочки под преимущественно розоватым солнцем этого мира, Тихолесье было одним из самых спокойных мест.
Лихо, Алмаз и Шатун были одними из немногих представителей того племени, которое получило в название короткий и выразительный термин. Нет, не «сдвинутые», «одарённые».
В ночь, когда грянул Сдвиг и гигантская коса безносой примадонны прошлась по висящему в космическом пространстве шарику с шальной непринуждённостью, выкашивая жизни вдоль и поперёк, с какой-то непостижимой, жутчайшей логикой закладывая мину замедленного действия в экологию и много чего ещё, они появились на свет. И выжили. Получив в довесок то, что действительно можно именовать «даром». Причём не одним.
Алмаз, помимо способности стрелять из чего угодно, в каком угодно положении и не промахиваться: умел метать всё, что только можно, — ножи, топоры, иголки… да хоть конечность дедушки Ленина, указывающую на верную стезю, ведущую к мировой революции. Дополнительные карманы на его куртке и штанах были заполнены всякой метательной всячиной. Вроде самопальных сюрикенов, прозаических гвоздей и небольших — сантиметров в семь-восемь заточек. И он всегда гарантированно попадал в цель. Отсюда и появилось прозвище: «глаз — алмаз». Человек без промаха.
Шатун обладал восхитительной реакцией и был очень быстр — несмотря на свои внушительные габариты супертяжеловеса. Это были просто феноменальные данные. Настолько — что становилось ясно: это действительно дар.
Второй способностью Шатуна был очень высокий болевой порог. Конечно, если он, по какой-то прихоти судьбы, трескал молотком по пальцу, то не изрекал по поводу этого события цитату из «Государя» Макиавелли. Но и не тряс поврежденной частью тела, выражаясь экспрессивно и нецензурно. Силушкой природа его тоже не изобидела, но здесь не было замечено ничего запредельного — просто бугрящийся мускулами бугай. Способный на многое, но не из такого, что могло бы вызвать изумление и навести на ещё одну мысль — об аномальном происхождении силовых данных. Шатуном его прозвали исходя из выражения «ушатает кого угодно» и внешних данных. Медведь, вставший на дыбы, немного побритый, умеющий разговаривать и носящий в поясных ножнах два мясницких тесака.
