— Как ваше имя, молодой человек?
— Эдмунд Туайфорд, — ответил юноша. — Я имею честь служить сыновьям его милости барона Фиц-Оуэна.
— Не вы ли, благородный сэр, — спросил юноша, к которому поначалу обратился сэр Филип, — тот чужестранец, которого ожидает наш отец?
— Да, сэр, это я, — последовал ответ, — и как раз собираюсь засвидетельствовать ему свое почтение.
— Простите, сэр, что не проводим вас, — мы еще не закончили свои упражнения.
— Милый юноша, — произнес сэр Филип, — не нужно никаких извинений, соблаговолите лишь назвать свое имя, чтобы я знал, кто был со мною столь любезен.
— Меня зовут Уильям Фиц-Оуэн, этот джентльмен — мой старший брат, мастер Роберт, а другой — мой родственник, мастер Ричард Уэнлок.
— Прекрасно, сэр, благодарю вас. Прошу, ни шагу далее, ваш слуга держит мою лошадь.
— До свиданья, сэр, — сказал мастер Уильям. — Надеюсь, мы будем иметь удовольствие видеть вас за обедом.
Юноши вернулись к своим состязаниям, а сэр Филип сел на лошадь и направился дальше; он вошел в замок с глубоким вздохом, рожденным грустными воспоминаниями. Барон встретил его с величайшим почтением и учтивостью. Он коротко перечислил важнейшие события, случившиеся в семействе Ловел за время отсутствия сэра Филипа, говоря о покойном лорде Ловеле с почтительностью, о нынешнем — с братской любовью. Сэр Филип, в свою очередь, в немногих словах поведал о своих приключениях в дальних краях и горестях, постигших его в отчизне. Сокрушаясь об утрате всех своих друзей, он не забыл и верного слугу, коего лишился в пути, и признался, что готов был отринуть сей мир и укрыться в монастырской обители, но его удержала мысль о людях, полностью зависимых от него, нуждающихся в его присутствии и помощи, а также надежда, что он сможет быть полезен еще многим. Барон согласился с его мнением, что человек, остающийся в миру, приносит несравненно больше пользы ближним, нежели тот, кто удалился от мира, пожертвовав свое достояние Церкви, служители коей не всегда распоряжаются им наилучшим образом{30}. Затем, сменив предмет разговора, сэр Филип поздравил барона, столь счастливого в своих детях, похвалил их наружность и манеры и горячо одобрил заботы об их образовании. Барон, польщенный похвалами, высказанными от чистого сердца, слушал рыцаря, преисполняясь родительской радостью.
Тогда сэр Филип перешел к расспросам об Эдмунде, который всем своим обликом произвел на него весьма благоприятное впечатление.
