– Ми рейна! Ми рейна! Ван мумент, плиз, все ок?
– Да! Все ок!!!
– Что случилось, почему ты кричишь?
Он начал меня трясти, старательно размазывая губами помаду вокруг моего рта.
– Потому что я ненавижу! Ненавижу! Ненавижу телевидение! – Слова вылетали из моего рта, и я не контролировала их.
– Почему ненавидишь?
– Просто ненавижу! Ненавижу!
– Но почему, ми рейна?
– Потому что я на нем работала! Потому что оно выебало мою душу!
– Кто выебал? Ми рейна! Кто? Скажи мне?
Он тряс меня так, что я уже ничего не могла сказать, только:
– Те-ле-ви-де-ние.
– Ок. – Он перестал меня трясти, выключил телевизор и сел на кровать, обхватив голову руками. Задумался. – Я не буду смотреть, раз тебе не нравится. Я никогда не включу телевизор, поверь мне!
– Не надо мне твоих жертв! Включай, только тихо!
– Я никогда не включу!
– Ну, вот и отлично!
– У нас на Кубе нет такого телевидения. У нас не показывают клипы, только пропаганду. Это есть только в отелях для туристов. Поэтому я решил посмотреть. Прости меня. Я никогда больше не включу.
– О, господи! Да смотри ты этот долбаный телевизор, если хочешь!
– Не буду. – Он подумал еще немного и добавил: – И никогда не буду покупать телевизор, если ты его не любишь.
– Прекрасно!
Он опять надолго задумался и спросил после пуазы:
– Можно я только ди-ви-ди куплю, фильмы смотреть?
Он долго вертелся перед зеркалом в своем пиджаке. Я, поддавшись его настроению, нацепила все свои бирюльки, после чего мы торжественно вышли из отеля.
Перед тем как сесть в подъехавший кадиллак, Алехандро остановился поболтать с бомжем, сидевшим на лестнице у входа. Протянул ему свой стакан бесплатного рома и заговорил с ним так, словно знал его всю жизнь.
Я с удивлением разглядывала кадиллак «Эльдорадо». Где Педро удалось раздобыть такое авто? Здесь, на Кубе, американские ретротачки встречаются достаточно часто, как в Москве «мерседесы», но такую я видела впервые. Красно-белые крылья кадиллака напоминали хвост огромной рыбины, а пасть радиатора сверкала никелированными клыками.
Бомж, оказывается, знал несколько фраз на русском. Как бы реагируя на мою привычку не замечать оборванцев, он, изящно вставляя в свою речь русские выражения, заявил, что мы очень красивая пара и нам надо обязательно завести много детишек.
Чтобы на моем лице не отражалась вся гамма переживаний, связанная с этой темой, и чтобы не дай бог не увидеть призрак Ванечки, я выработала технологию сохранения спокойствия. В моменты, когда речь заходит о детях, я вызываю в памяти картину: половодье, деревья стоят в воде, я плыву на лодке между ними, и течение такое тихое, спокойное…
