Она, прерванная на полуслове, почему-то не разозлилась, а только бросив «ладно», быстро продиктовала ему адрес и, пожелав скептически удачи, бросила трубку, не дождавшись благодарности.
Сергей смотрел на листочек с адресом и думал о сказанном женщиной о Диме: он боялся, что за два года, прошедших со времени, о котором она говорила, с его другом могло произойти непоправимое, и тогда никто уже не поможет осуществить ему задуманное, и решил как можно скорее добраться до дома, записанного на бумажке. Понимая, что ехать на вокзал за билетом будет жестоким для него испытанием, все равно – оделся быстро, как только мог, и, застегивая спасительную куртку, уже спускаясь по лестнице, мысленно проверял, все ли взял.
Шлепая по грязным осенним улицам к метро, Сергей несколько раз, замечая стайки подростков, склонял голову пониже и пытался обойти их как можно дальше, только бы добраться до вокзала и вернуться уже с билетом без происшествий. В метро, стоя полуобернувшись к двери, он был совершенно защищен от посторонних взглядов и добрался до билетных касс совершенно успокоившимся. Когда очередь поднесла его к окошку кассы, он стянул капюшон назад и попросил один билет до Ленинграда на ближайший поезд, в котором будет любое свободное место. Кассирша, как всегда, делала все не глядя, и только подавая билет и принимая деньги, по все той же привычке подняла голову, но никого не увидев на обычной высоте, медленно опустила взгляд и уставилась на Сергея. Потом неожиданно-весело, так, что вся очередь стала заглядывать вперед, раскатисто выкрикнула:
– Ты карлик что ли? Вот напугал… – она хохотала, а Сергей тихо, но словно печатая слова, ответил:
– Карлик… Билет, пожалуйста, дайте.
Женщина замолчала так же в секунду, как залилась смехом, и недовольно буркнув: – Надо же, обидчивый какой! На природу не обижайся – бесполезно! – выдала ему билет и сдачу и, громко выкрикнув: – Следующий! – уже не обращала на него никакого внимания. А Сергей, идя к выходу, видел краем глаза, что все, стоявшие за ним и слышавшие глупость кассирши, поворачиваются и кивают друг другу на него со знанием дела:
– Карлик…
– Нет, это не карлик, это – лилипут, у него лицо человеческое, а у тех…
Сергей почувствовал какую-то детскую злость – ему захотелось высказаться и по поводу их, не испорченных интеллектом лиц, и кассирши, не утомляющей себя какими бы то ни было мыслительными процессами, но вспомнил – впервые за все эти годы – слова, сказанные столько лет назад Диминым дедом, и именно сейчас, на ходу, поверил старому генералу – здесь ему не выжить, и поспешил домой – собрать вещи и вернуться на вокзал к вечернему поезду.
