Ты.
И за это ты будешь наказан. Не мной. Я всего лишь нелепое нашкодившее ничто.
Поэтому не относись ко мне слишком серьезно. Который час хотя бы скажи, и я отстану…
Взрезая воздух крыльями, подлетела ворона.
— Уйди, добром прошу, — со страшным спокойствием сказал я. Ворона послушно улетела, словно и правда испугалась.
К горлу тяжелым комом подкатила тошнота, и меня вырвало.
***
И тут же вырвало еще раз.
— Дим… — слабо сказал я, глядя на Димку.
Стало легче, только голова гудела, как транcформатор.
— Доволен? — изобличающе-заботливый голос Димки выводил меня из себя. — Боже мой, четырнадцать лет, а ума нет…
Да, доволен, твою мать. Не знаю. Может, и доволен. Не знаю.
— Пошел ты, — невнятно пробормотал я, и снова склонился над унитазом. Спазм сжал желудок, но рвать уже было нечем. Я закашлялся.
— На, выпей еще, — Димка протянул мне кружку с алой жидкостью.
Я затухающим взглядом посмотрел на кружку, нечувствительными слабыми пальцами взял ее, поднес к губам. Но заставить себя выпить хотя бы грамм не смог.
— Пей же, давай! — похоже, Димка находился на грани истерики.
Почему-то мне стало очень жалко себя и Димку. Захотелось плакать, но я не смог. Держать голову было трудно, она все время падала. И хотелось спать. Но я не спал, потому что откуда-то знал, что не проснусь. Но это постепенно становилось неважным.
— Что это были за таблетки?
— Не знаю…
Откуда мне знать. Я просто залез в аптечку, не глядя взял несколько упаковок таблеток, и сосредоточенно их проглотил, запив стаканом воды из-под крана, смахивая слезы с ресниц. По-моему. А теперь вот проваливаюсь в бесконечно прямую темноту, где будет очень хорошо…
— Не спать!
Удар по щекам. Никогда не слышал, чтобы Димка так орал.
— Не спать!!!
Еще один.
Я открыл глаза.
— Да не сплю я…
Зачем-то поднял руку. Никогда не замечал, что моя рука такая тяжелая. Да и вообще — все тело тяжелое и неуправляемое, голова так вообще. Особенно голова, все норовит упасть.
— Пей, Сережка. Пей, родной, я прошу тебя, ну. Пей же, идиота кусок…
Сейчас, Димка. Для тебя — все что скажешь.
— Пей, давай, родненький. Что ж ты делаешь, что ж ты…
Я пью. Глоток за глотком. Роняю чашку. Меня снова выворачивает тем, что секунду назад выпил.
— Хорошо, хорошо, — это Димка. Он здесь, рядом. Наверное, только он и держит меня еще здесь, рядом. — Пей еще, умоляю.
Пью.
Кажется, что я обложен ватой. Нет рядом Димки, мне только показалось, что он здесь, нет никого, только вата и глухие удары сердца сквозь вспышки внутри головы и леденящий страх.
