- Я не люблю играть в лото, - сказал Миша. - Я пишу, вышел додумать мысль.
- О чем же вы сейчас пишете? - с придыханием спросила Ильинская.
- О времени Петра.
- Любопытно, - сказала Ильинская.
Миша удалился в левую дверь со своей лейкой.
- Право, он мне нравится, - сказала Ильинская.
- Поухаживайте за ним, - сказал Александр Сергеевич.
- Придется, - сказала Ильинская. - Странно, что он не увлекается женщинами. Во всяком случае, я его ни разу с ними не видела.
- Его женщина - писанина! - сказал Алексей и спел под балалайку:
Хороши весной в саду цветочки, Еще лучше девушки весной. Встретишь вечерочком Милую в садочке - Сразу жизнь становится иной.
На лице у Алексея было торжествующее выражение, как будто он что-то доказал этой песней и будто радовался, что в его репертуаре на каждый случай есть песня.
- Россия - зона рискованного земледелия, - сказал Александр Сергеевич.
- Согласен, - сказал Алексей. - Еще бы на Северном полюсе Москву заложили! Несчастная страна! Но с великим будущим!
- Вы верите в будущее России? - спросила Ильинская.
- Без всякого сомнения, - сказал Алексей.
- И я верю! - твердо сказал Александр Сергеевич.
- Придется и мне поверить, - сказала Ильинская. - Пойдемте играть в лото.
Уходят.
Прошла неделя.
На сцену въехал "мерседес".
Абдуллаев и Миша вышли из машины. Абдуллаев сказал:
- Я не ожидал, что они все разом нахлынут за дивидендами. Еще чего придумали, платить им! Перебьются!
- Что делать? - спросил Миша. - Их же сотни тысяч!
Абдуллаев некоторое время смотрел в зал, затем сказал:
- Буду думать.
Миша развел руки в стороны.
Свет погас, а когда зажегся - на террасе сидели за столом Ильинская, Маша, Александр Сергеевич и Алексей.
- Сорок один, - сказал Алексей.
- Какой сегодня грустный день, - сказала Ильинская. - Пасмурно.
- Тридцать семь, - сказал Алексей.
- У меня "квартира", - сказал Александр Сергеевич. - Русское лето сплошное мучение. Нет твердой перспективы хорошести погоды. Прямо-таки издевка какая-то над населением!
- Одна страсть угасает, на смену приходит другая, - сказала Ильинская, время от времени поглядывая на дверь.
Вошел Миша. Вид у него был печальный. Миша сел к столу, сказал:
- Мне кажется, Абдуллаев собирается сматываться.
Все застыли на пятнадцать секунд.
Актеры в этом месте хорошо продержали паузу.
Тишину нарушил Александр Сергеевич:
- Как говорил Гоголь, философия торжествует над печалями прошлого и будущего, но печаль настоящего торжествует над философией.
