- Налоги режут без ножа! - фыркнул Соловьев.
- Загоняйте все в производство, - сказал Абдуллаев. - Прибыль покажите самую минимальную.
- Все плохо! - воскликнул Соловьев. - Государство грабительскими способами хочет сколотить бюджет. Но это у него не получается. Никто не хочет отдавать девяносто процентов честно заработанных средств на всех этих бывших коммунистов, номенклатуру.
- И это говорит бывший коммунист?! - усмехнулся Миша.
- Все мы - бывшие, - сказала Ильинская.
- А я - будущая! - из чувства противоречия сказала Маша.
- Бог в помощь, - сказал Александр Сергеевич.
Алексей вышел к рампе, нагнулся, взял балалайку, заиграл и запел:
Строем движется единым Большевистской рати мощь. Лётом сталинским, орлиным Всё ведет нас мудрый вождь...
Миша подошел к Александру Сергеевичу, спросил:
- Вы читали Пруста?
- Кто это?
- Понятно, - сказал Миша.
- А мы чай будем пить? - спросила Ильинская.
- Да, я распорядился, - сказал Абдуллаев. - На террасе.
- Сегодня хорошая погода, - сказала Ильинская и села на скамейку.
- Я бы об этом сказала иначе, - начала Маша. - Примерно так: воздыхать о воздушном воздухе воздушных замков, парить, не падая духом, в розовых, розовых, розовых лепестках утренней зари, в умысле намерения постичь непостижимое из ничего, поскольку из наличного и обычного никогда не вычитать розовой, розовой, розовой истины зари!
- Вы прелестны, очаровательны! - с чувством сказал Абдуллаев. - И чем непонятнее вы говорите, тем вы прекраснее!
- Я бы все это запретил, - сказал Соловьев.
Алексей тренькнул струнами балалайки и сказал:
- Ну что вы, господин Соловьев! Зачем запрещать человечеству размножаться? Нам нравится песня соловья? Нравится! А он от половозрелости поет! Так и молодежь. Она во все века пела без смысла. Ну, вот, посудите, я сейчас сыграю на этом отеческом инструменте хорошо знакомую вам мелодию...
Играет "Не корите меня, не браните".
- Что эта мелодия выражает? Да ровным счетом ничего.
- Мелодия многое выражает, - заметила Ильинская.
- Слово дано для слова, а мелодия дана для мелодии, - вполне определенно выразился Соловьев.
Маша села на скамейку рядом с Ильинской, сказала:
- И пространство мое широко, оно распахнуто шире широкого.
- Маша права, - сказал Миша.
- В чем? - спросил Соловьев.
- В том, что наше пространство шире широкого.
- Мне Чехова достаточно: "От трех бортов в середину..." - сказал Александр Сергеевич.
- Мы будем пить чай? - спросила Ильинская.
