Таково положение реформаторов вообще, они, собственно, наводят только понтоны, по которым увлеченные ими народы переходят с одного берега на другой. Для них нет среды лучше, как конституционное сумрачное ни то ни се. (А. И. Герцен, 12, LVII год республики…)
…Представительная система – хитро придуманное средство перегонять в слова и бесконечные споры общественные потребности и энергическую готовность действовать.
(А. И. Герцен, 12, Vixerunt!)
Я нисколько не боюсь слова «постепенность», опошленного шаткостью и неверным шагом разных реформирующих властей. Постепенность так, как непрерывность, неотъемлема всякому процессу разуменья. Математика передается постепенно, отчего же конечные выводы мысли и социологии могут прививаться, как оспа, или вливаться в мозг так, как вливают лошадям сразу лекарства в рот?
(А. И. Герцен, 17, 2) Всеобщая подача голосов, навязанная неприготовленному народу, послужила для него бритвой, которой он чуть не зарезался. (А. И. Герцен, 17, 2)
С консерватизмом народа труднее бороться, чем с консерватизмом трона и амвона…
Народ – консерватор по инстинкту, и потому, что он не знает ничего другого, у него нет идеалов вне существующих условий… Чем народ дальше от движения истории, тем он упорнее держится за усвоенное, за знакомое. Он даже новое принимает в старых одеждах.
(А. И. Герцен, 17, 3) Государство везде начинается с полного порабощения лица – и везде стремится, пройдя известное развитие, к полному освобождению его. (А. И. Герцен, 17, 3)
Вы «свобода» нам кричите,
Я одной себе ищу —
Думать так, как я хочу,
А не так, как вы хотите.
(А. Н. Майков, 6)
…Живали мы преж сего, не зная латыне,
Гораздо обильнее, чем мы живем ныне;
Гораздо в невежестве больше хлеба жали;
Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли.
(А. Д. Кантемир, 1, 1)
В истину могу я сказать, что если, вступя позже других народов на путь просвещения, нам ничего не оставалось более, как благоразумно последовать стезям прежде просвещенных народов, – мы подлинно в людскости и в некоторых других вещах, можно сказать, удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали к поправлению наших внешностей. Но тогда же с гораздо вящей скоростью бежали к повреждению наших нравов, и достигли даже до того, что Вера и Божественный закон в сердцах наших истребились, тайны божественные в презрение впали, гражданские узаконения презираемы стали… (М. М. Щербатов, 4)
И если кто желает из прошедшего и настоящего узнать, каким путем и до коликого величества доходил и возвышается ныне росс, тот может из истории уверен быть, что и он к достижению своего благополучия имел подобные греку и римлянину желания, которые дабы счастливо совершить, призывал Бога и человеков на помощь.
