А говорили бабки, что где-то в этих местах Александр Македонский заблудился.
Запросто мог. У нас места!.. Я сам сколько раз – выпью, дом не могу найти.
Стою на огороде с золотом – сразу отец перед глазами, говорит: «Берегись!»
Потом… это… сам думаю: пока его государству сдашь, то да сё, пятое-десятое – пиво-то кончится!
Я же не один в стране пью, правильно?.. Нас несколько человек.
Чего делать?.. А сосед у меня – он деньги собирает. Собирает, ага. Чего-то у него с нервами… расстройство какое-то. С детства такой. Может, ударился головой обо что.
Я р-раз сундук к нему на огород! Незаметно так р-раз! А чего он, мучается ведь. Пускай лучше сразу с ума сойдет, успокоится.
Ага, прет и прет золото… не знаю, куда его складывать. Месяца два назад тоже Галька-жена кричит:
– Деньги давай, зараза!
Я говорю:
– Кончились, что ли, в бочках-то?
– Кончились.
Глянул в календарь – точно, три дня еще до получки.
А она… это… картошку жарит на кухне и навагу – рыба у нас была… две штуки. Я ей еще крикнул:
– Не экономь, жарь всю!
И она… это… первой рыбе брюхо р-раз ножом – оттуда кишки. Она второй р-раз – оттуда бриллиант.
Довели страну! Захламили реки! А рыбы, конечно, жрут все подряд. Что они, соображают, что ли?
В первой нормально все – одни кишки, ничего больше, все как у людей. Во второй – бриллиант! Совсем, что ли, теперь рыбу не покупать?
Сразу отец перед глазами!.. Надо срочно избавляться от бриллианта – никто же не поверит, что в рыбе нашел.
А ничем не разобьешь его! Утюгом пробовал, телевизором – ничего. И я тогда разозлился. А у нас… это… стол старинный, но хороший еще… дубовый… из старинного дуба. Я его недавно на помойке нашел. Случайно. Повезло просто. Отреставрировал немного – он без крышки был и без трех ножек.
Шарах этим столом дубовым – и бриллиант вдребезги! Только пыль пошла.
Жалко, конечно, – стол немного попортил… развалился он. Да ничего, еще найду.
Прет и прет с бриллиантами. Даже не знаю, что с ними делать.
Вчера тоже смотрю – три дня осталось до получки. А чего-то тихо в доме. Думаю: чего Галька-то, жена, не шумит? Потом вспомнил: она к матери уехала. Теперь, как три дня до получки, она к матери. Я тогда нарочно сижу, ничего не делаю, чтобы есть не хотелось. И тут оса залетает в форточку. Вот такая! Видно, не в своем уме. Чего она унюхать могла, не знаю, есть же нечего в доме.
Кружит, кружит надо мною. А это… стол дубовый когда развалился, ножка-то старинная осталась, в углу стоит. Я тихонько-тихонько дотянулся до нее, чтобы оса не видела. Подлетает она – как я ей по башке врежу! Ножка дубовая пополам. Оттуда драгоценности как посыпались. Как посыпались! Сыпятся и сыпятся. Ага, сыпятся всё и сыпятся.
