Сергей Иванович перекрестился во второй раз и кротко сказал:
– Я евреев раньше не любил.
– За что их любить? – неопределенно отозвался Борис Ильич.
– Есть хорошие черты.
– Какие же?
Сергей Иванович вопроса, верно, не слышал. Долго молчал, собираясь с силами. Очищение давалось нелегко.
– О погромах мечтал. Чтобы место твое занять. А сейчас не хочу. Понял, что все люди – братья.
– И евреи? – уточнил Борис Ильич.
Опять не ответил ему Сергей Иванович – в себя ушел.
– Ну вот, – сказал он минут через десять, – выложил вам все – полегче мне стало. Пойду.
И сделал, как пообещал, – ушел.
Борису Ильичу, напротив, полегче не стало. Он кинулся к телефону и долго и путано названивал кому-то насчет погромов.
Следующий визит Сергей Иванович нанес своему соседу, грузчику Гаврилову, чья жена недели три назад мыла лестничную площадку, а Сергей Иванович поднимался пешком и… возжелал. Кроме него, никто об этом не знал, но ведь и очищал-то Сергей Иванович себя, а не кого-то.
Гаврилов, страдая ясновидением, сразу определил, взглянув на Сергея Ивановича: «Занимать пришел, гнида». Но когда прошли на кухню и сели на табуретки, Сергей Иванович неожиданно сказал:
– Заповедь есть: «Не возлюби жены ближнего своего».
Гаврилов был бабник и с ходу тезис этот отверг:
– А ближний кто? Брат, отец, и всё.
– Ты мне как брат, – просветленно сказал Сергей Иванович.
Гаврилов отрекся от него.
– Мы все – братья, – настаивал Сергей Иванович.
Но до Гаврилова не доходила эта простая истина, он угрюмо молчал.
– Жену я твою возжелал, – кривясь, сказал тогда Сергей Иванович.
Гаврилов успокоился, посмотрел на часы:
– Она часов в восемь будет.
И тут до него дошло что-то.
– А чего было-то? – спросил он.
– Ничего, но я хочу, чтобы перед тобой совесть у меня была чиста.
Гаврилов, скорей всего, поверил, но, видимо, захотел подстраховаться. Он коротко взмахнул рукой-кувалдой.
Сергей Иванович не только легко слетел с табуретки, но и навсегда потерял всякий интерес к очищению.
Вот и вся история.
Казалось бы, что сделал человек?.. Всего два коротких бессмысленных визита, но именно после них в среднем по России гадить друг другу стали, кажется, меньше; вроде бы упала преступность, а воровство хоть и не упало, но и не выросло. То есть огромные произошли сдвиги в лучшую сторону.
