Человек не вернулся в Петербург, он вернулся уже в Петроград. Это было долгое возвращение через скитание по дорогам Америки, поденщину на фермах Флориды и католические церкви Франции. Человек вернулся, чтобы читать лекции по атеизму. Его лекции собирали тысячи слушателей в голодном Петрограде.
Обо всем этом мы узнали совершенно случайно, из крохотной детской книжки, выпущенной издательством "Красный рабочий" в 1927 году. Мы искали в архивах и памяти знатоков происхождение якутского названия озера и натолкнулись на странную до невероятности человеческую судьбу.
- Сволочь был каюр, - резюмировал Валька.
- Стоило такого кругаля из-за бога давать, - сплюнул Гришка.
- Раньше людям было гораздо труднее разобраться,- назидательство заметил Виктор.
- Сволочь был каюр, - повторил Валька.
Драмы
Гришка Отрепьев сбежал. Прямо удрал посреди ночи, как бежит от цепей невольник. Хоть посылай за ним свору свирепых плантаторов с собаками.
Утром Виктор нашел в палатке записку: "Не надо мне вашей зарплаты, ребята. Жизнь эта не для меня. Сами ешьте гагару. Тундру я знаю, можете не искать. Пока. Григорий".
Мишка возится в палатке с продуктами.
- Продукты он взял? - спрашивает Виктор.
- Дней на пять, - глухо доносится из-за парусины. Плоскость делится на триста шестьдесят градусов. По которому градусу двинулся Гришка? Бредет, бредет где-то сейчас одинокий человек, неизвестно куда, неизвестно отчего.
А если он не выйдет к людям? А если закрутит тундра одинокого человека? Виктор бесстрастен, как монгольский хан. Проклятый лепидолит изматывает его душу. Мы это видим. Но сегодня не до лепидолита. Гришка, Гришка! Разве нельзя было уйти открыто? Что-то мешало тебе, Гришка, взглянуть в наши глаза перед уходом.
Виктор бесстрастен, как монгольский хан. Мы томительно долго собираемся в маршрут, мы тянем время. Что-то надо решать. Где-то бредет одинокий человек. Низкая пелена облаков нависла над серой равниной. Накрапывает дождик. Надо решать.
- В конце концов, я не нанимал его через отдел кадров, - говорит Виктор.
А если тундра закружит человека...
- В конце концов, я геолог, я не воспитатель рвачей.
Манная крупа чукотского дождика серебрит наши волосы.
- Расходимся по маршрутам! - приказывает Виктор.
Расходимся, значит, по маршрутам. Металлогения требует жертв. Хорошо!
Мы с Лехой возвращаемся из маршрута первые. Потом приходят Мишка с Валентином. Рабочие кадры держат себя молчаливо. Виктора нет. Ночь потихоньку заглатывает тундру. Мы рвем крохотные кустики полярной березки. Они отчаянно цепляются за жизнь и за землю. Мишка поливает березку керосином, разводит костер. Дальше она уже горит сама. Мы сидим в неровном кругу пламени, темнота сжимает нас, как камера-одиночка. Виктора нет.
