С невзрачной, но доброй женой Джеймсу никогда не придется беспокоиться о том, чтобы контролировать печально известное сластолюбие Даггетов, как это пытался делать отец Гевина, многие другие Даггеты до него – и совершенно безуспешно.
Серьезное выражение лица Джеймса подсказало Гевину, что кузен ищет у него одобрения, и он улыбнулся:
– Похоже, она прекрасна. Ты уже сказал тете Кэролайн?
Джеймс помолчал, глядя вдаль, на дорогу.
– Мама еще в Лондоне. Я подумал, что лучше сообщить ей о моей женитьбе лично.
Гевин кивнул, признавая мудрость этой мысли. Когда дело касалось ее единственного сына, тетушка Кэролайн становилась чересчур впечатлительной.
– Верно. Ты сможешь поделиться с ней счастливой новостью сегодня вечером, после ее приезда.
Джеймс ответил решительным кивком. Заинтересовавшись, Гевин произнес наугад:
– Ты рассказал мне немного о мисс Мельбурн, но не говорил ничего о ее семье. Мы их знаем?
– Вообще-то нет. – Джеймс пожал плечами, словно загипнотизированный видом пустой дороги. – Они из Суффолка и вращаются в провинциальном обществе. Отец мисс Мельбурн редко живет в Англии: он предпочитает путешествовать, и ее мать уехала за границу несколько лет назад.
Уехала за границу, от мужа и детей? Неужели они разошлись?
Прежде чем Гевин успел задать свой вопрос, из-за поворота донесся грохот лошадиных копыт и лязг упряжи. Простая черная карета приближалась по аллее, поднимая легкие облачка пыли.
– Это, должно быть, мисс Мельбурн с братом. – Джеймс сложил руки перед собой и стоял, выпрямив плечи и поджав губы, пока карета приближалась к Норфилд-Парку, загородному дому Гевина.
– Точно. – Гевин улыбнулся, забавляясь поведением кузена.
– Уверен, брат мисс Мельбурн тебе тоже понравится. Дариус отличный спортсмен.
– Надеюсь, он развеет нашу деревенскую скуку.
Когда экипаж, покачнувшись, остановился перед парадной лестницей, Джеймс бросил серьезный взгляд на Гевина:
– Спасибо, что вышел со мной приветствовать мисс Мельбурн. Я, правда, очень хочу, чтобы она тебе понравилась.
– Это мое самое горячее желание.
Когда Джеймс шагнул к карете, лакей спрыгнул и открыл дверцу. Пыль, плывущая в легком ветерке, словно туманом окутывала экипаж, как всегда бывало весной.
Первым из кареты вышел мужчина, и Гевин склонился в вежливом поклоне. Мужчина был одет в элегантный костюм для верховой езды и до блеска начищенные сапоги. Прежде чем он повернулся к карете и протянул руку, Гевин успел отметить его загорелую кожу и орлиный профиль.
