И всё же она жива в пределах памяти, пусть уже непрочной. Более того, она присутствует в удивительно живой и богатой устной традиции, взывающей к сохранению ради себя самой. Живая память и несущая ее устная традиция слились для меня раз и навсегда в образе Ко-сан.
Как-то июльским днем, в полдень, к дому моей бабки пришла столетняя женщина. Ахо уже не было, Маммедэйти умер до моего рождения.
Оставалось очень мало кайова, помнивших Пляску Солнца – одной из них и была Ко-сан. Она была уже взрослой, когда появились на свет мои дед с бабкой. Тело её было согбенно, лицо же глубоко избороздило время. Ее тонкие белые волосы были схвачены черной вязаной сеткой, хотя она носила и косы; зрячим был лишь один глаз. Одевалась она на манер почтенной дамы кайова, в темное глухого покроя платье, доходившее ей почти до щиколоток, с длинными свободными рукавами и широкой, наподобие фартука, лентой. Она уселась на скамью в палисаднике, так сильно уйдя в толщу лет, что казалась на удивление маленькой. Помолчала какое-то время – может, и задремала, – а потом начала говорить и петь. Рассказывала она о многом, а однажды поведала о Пляске Солнца:
Я и мои сёстры были тогда очень маленькими, было это много лет назад.
Как-то рано поутру нас пришли будить. С равнины принесли огромного бизона. Все вышли поглядеть на него и помолиться. Слышалось много голосов. Один человек сказал, что палатка уже почти готова. Нам велели идти туда, и кто-то дал мне кусок материи. Он был очень красивый. Тогда я спросила, что мне с ним делать, – и мне сказали, что я должна привязать его к дереву Тай-ме. На этом дереве были и другие куски ткани, и я прикрепила свой.
Когда каркас палатки был готов, начинала петь женщина, а иногда мужчина.
Вот так:
Все приготовлено,
Теперь пусть выйдут четыре союза.
Пусть выйдут и принесут листья,
Ветви к палатке.
А когда ветви привязаны по своим местам, вновь запевают:
Пусть выйдут юноши.
вперед, юноши, теперь пора нести землю.
Вот юноши подняли крик. Теперь это уже не просто юноши, не всякие, а те, кому возносят молитвы, и одеты они по-особому. Есть там и старая-старая женщина. Она что-то несет на спине. Юноши подходят ближе, поглядеть. На спине у старухи – куль, полный земли. То песчаная почва особого рода. Именно она должна быть в священной палатке. Танцоры должны ступать по песчаной почве. Старуха держит в руках копалку. Вот она повернулась к югу и вытянула губы. Это было похоже на поцелуй. Вот она запела:
