— Не может быть, — прошептал Деймон.
Это было просто невозможно! Его отец не мог проявлять к нему интереса. Не мог думать о нем. Деймон запутался в своих смешанных чувствах. Он не мог говорить, не мог двигаться, с трудом дышал.
Род Джемисон наблюдал за ним:
— Я тебя потряс?
Снайперская пуля потрясла бы Деймона намного меньше.
— Да, я удивлен, — произнес он наконец. — Мы с отцом никогда не ладили. Как я уже сказал, мы не виделись довольно давно.
— Я знаю, вы не могли ужиться, когда ты был подростком, — сказал полицейский спокойно. — Но я считал, Джеку удалось поменять свою позицию.
Деймон снова вспомнил темное от злости лицо своего отца, когда тот накинулся на него с ремнем в руках. А еще вспомнил отца, стоящего на пороге зала суда, избегающего взгляда собственного сына во время заседания. И еще более ранние и болезненные воспоминания об ужинах в невыносимой тишине — с тех пор, как между родителями развязалась холодная война.
Как и его мать, Деймон предпочел сбежать…
— Я знаю, у вас было много проблем, — продолжил Род Джемисон. — В наших кругах много говорили о том, что Джек Кавелло арестовал собственного сына за увеселительную поездку. Он ни разу не высказал сожаления об этом, потому что ты стал успешным. Он чертовски гордится тем, чего ты сумел достичь.
Лицо Деймона пылало огнем. Ему нечего было сказать. Он боролся с отчаянием и злостью и, черт побери, был готов разрыдаться.
Но старший сержант продолжал:
— То, что родители-полицейские очень сурово обходятся с собственными детьми, — привычное дело. Подростки часто сворачивают на неверную тропу, и многие из них никогда не возвращаются назад. Это страх, переживаемый всеми отцами, особенно полицейскими.
«А цена их страхов — одиночество детей», — грустно подумал Деймон.
Они уже доехали до Рокгемптона и теперь проезжали по мосту через реку Фитцроу. Через пару минут сержант Джемисон высадил их у дверей агентства, занимающегося прокатом автомобилей. Деймон вышел из полицейской машины, чувствуя себя так, словно только что закончил поединок с чемпионом мира по тяжелой атлетике.
В его голове проносились образы альбомов для журнальных статей, диски, сложенные, без сомнения, с маниакальной упорядоченностью, свойственной его отцу. Внезапно он почувствовал настолько глубокую печаль, что его сердце чуть не разорвалось на части.
Тем не менее ему удалось поблагодарить Рода Джемисона за то, что подвез их. Когда полицейская машина уехала, он наконец заметил Беллу, стоящую рядом с ним на тротуаре. Он повернулся к ней и увидел в ее глазах слезы.
