— Отдохните, — тихо сказал Шульц.
Отдыхать в присутствии Шульца было предприятием странным, но говорить, что я не устал, мне показалось еще большей нелепостью. Я поставил швабру прямо и облокотился на нее. Это движение, как смутно припоминалось мне, я уже видел в каком-то фильме. Немой фильм о веселой поломойке. Я тоже был нем.
— Отдохните, — повторил Шульц, указав мне на кушетку рядом с собой. — Знаете, что такое расслабляющий массаж? Не знаете. Ну, так я вам покажу.
— Нет, спасибо, — с трудом выговорил я, разглядывая неподобающее сочетание моих джинсов с простыней кушетки. — Я думаю, это дорогое удовольствие.
— Дорогое, — согласился Шульц. — Но вам я его доставлю совершенно бесплатно. Пусть дорогое удовольствие будет для вас просто удовольствием.
Оставаясь в носках, Шульц мягко подошел к письменному столу, снял свой кожаный баварский пиджак и повесил его на спинку стула. Мощный его торс без пиджака выглядел еще внушительнее. Так же основательно, как и все, что он делал прежде, Шульц расстегнул пуговицы на рукавах рубахи. По обилию волос на тыльной стороне ладони я и раньше догадывался, что по этой части природа его не обделила. Но только когда он закатал рукава, я понял, как волосат был этот человек.
— Массажем можно вылечить все — сказал Шульц. — Почти все. Можно почти все выразить: ненависть, преданность, брезгливость. Можно признаться в любви. Это как балет — поэзия движений. Особая философия, согласны?
— Философия трения, — вставил мой мужественный двойник.
— Сводить массаж к трению — все равно, что дирижирование называть маханием. Ни трение, ни даже сила не имеют с массажем ничего общего. Для того чтобы вы изменили ваше мнение, предлагаю начать с массажа ступней, одной из самых тонких форм этого искусства. Так что можете снять ваши кроссовки и лечь на кушетку.
Меня смущала некоторая необычность происходящего, но еще в большей степени я стеснялся запаха своих ног после езды на велосипеде и утренней уборки. Я решил возразить более энергично, но, опередив меня, Шульц встал передо мной на корточки и стал развязывать мне шнурки. Заправским движением он снял поочередно обе моих кроссовки, а затем и носки, которые аккуратно повесил на металлический поручень кушетки. Каменея, я думал о том, что его нос находится прямо у моих ступней. Их запах чувствовался уже вовсю.
— Не стоит носить обувь, в которой ноги не дышат, — сказал Шульц, мягко обняв мои ступни руками.
— Давайте я подготовлюсь к массажу, и мы сделаем его в следующий раз.
