Так, в приведенном выше примере записанная на карту памяти информация в достаточной мере соответствует преобразованным в нее электрическим импульсам. Что же касается самого пейзажа, то для карты памяти он просто не существует как объект взаимодействия и не может считаться сущностью происходящих в ней электромагнитных процессов.
Иными словами, поскольку в своем познании мы исходим из наблюдаемых явлений, то их непосредственные причины, находящиеся вне мира явлений, и предстают для нас в качестве их сущностей. С другой стороны, свойства этих сущностей открываются нам в форме наблюдаемых явлений.
Попробуем разобраться, насколько полно выражают себя сущности через проявляемые свойства. Для этого прежде всего нужно понять, что такое познание.
Познав какой-либо предмет, мы как бы помещаем его в себя в виде модели, на примере которой судим о нем в дальнейшем. С этой точки зрения познать что-либо абсолютно, во всех его возможных проявлениях, — это значит стать им. Очевидно, что такое абсолютное познание дано нам в отношении нашей сущности. Тут не должно вводить в заблуждение кажущееся неизбежным для нас неведение своей природы, своего подсознания и т. п. Наше незнание того, как мы поступим в той или иной ситуации, относится не к нам, а к самой ситуации, к тому, как она может на нас повлиять. При наличии же всех необходимых условий для возникновения этой ситуации (т. е. при ее «моделировании») наша сущность всегда проявляет себя каким-то определенным образом, и как бы мы ни поступили, это всегда будет именно наш поступок.
Через свою сущность мы имеем доступ в мир «вещей-в-себе», и все происходящее с ней в том мире отражается в мире явлений. Таким образом, наша сущность (т. е. сущность нашего сознания) как совокупность всех ее возможных свойств, обнаруживающих себя в мире явлений, служит своего рода инструментом для изучения мира «вещей-в-себе» и одновременно выступает гарантом достоверности его познания.
Итак, мир в его проявленной сущности, очевидно, познаваем. Однако поскольку знание в абсолютном, чистом виде доступно нам только в отношении собственной сущности, наше познание имеет естественные ограничения. Мы не располагаем всей полнотой свойств, проявляемых другими сущностями, как предметом познания. Эти свойства всегда открываются нам лишь отчасти. Потребовался бы бесконечный ряд опытов, чтобы раскрыть их для нас в полной мере. Поэтому практически всякое наше знание о них носит не абсолютный, а вероятностный характер. То есть мы можем лишь с определенной долей уверенности — отнюдь не стопроцентной — утверждать, например, что дважды два равно четырем, поскольку, чтобы это знание стало абсолютным, потребовалось бы рассмотреть все возможные количественные соотношения такого рода, встречающиеся во Вселенной.
