Это проявляется не только в том, что мы творим неоправданное и опасное для нас зло, но и в том, что мы не делаем посильного нам добра. Если бы я мог понять, что те крупицы добра и удовольствий, которые я надеюсь приобрести, причиняя зло другим, ничтожно малы по сравнению с тем благом, которого бы я достиг, обретя постоянный мир и гармонию в душе в результате доброго отношения к тому, что меня окружает, я отказался б от своих претензий. Возможно, я бы даже согласился уступить, пожертвовать чем-то своим в возникшей конфронтации с другими людьми, чтобы сохранить этот душевный мир. Но можно пойти и дальше — не только «удаляться от зла»[17], но и пытаться распространять добро. Точно так же, как творимое мною зло, творимое мной добро становится частью меня и образует ту среду, в которой существует мое «я».
Отчасти нам всем знакомы эти чувства. Мы готовы уступить близким людям в каких-то конфликтных ситуациях, нам приятно делать им подарки и видеть их радость, мы даже можем пожертвовать жизнью, например, ради своих детей. Это тот «ближний круг», в котором мы существуем, который считаем продолжением своего «я» и о котором в первую очередь заботимся. Однако душа, наше «я», нам еще ближе, и о ней мы должны заботиться прежде всего. Правда, чтобы реально это осознать, нам всем нужно время.
Собственно, время жизни как раз и дает нам возможность разобраться в себе и окружающем мире, чтобы понять, что действительно является для нас добром, к которому мы должны стремиться. Но всегда ли этого времени бывает достаточно? Очевидно, что нет. Значит, в отдельных случаях общий закон развития не срабатывает? Попробуем это выяснить.
Положим, мы считаем доказанным, что душа бессмертна, тогда возникает вопрос: что же будет происходить с ней дальше, после этой жизни? Если обратиться к опыту мировых теистических религий, то из него можно вынести, что после смерти нас всех ожидает бесконечный период воздаяния за прожитую жизнь, т. е. либо вознаграждение пребыванием в раю, либо наказание адом. Вместе с тем, если с идеей вечного рая человеческий разум легко может согласиться, то идея вечного ада представляется достаточно противоречивой. Вообще, трудно представить, чтобы душа, имеющая динамичную сущность, вдруг навсегда застыла в одном из своих состояний («райском» или «адском»), притом что остальной мир продолжит развиваться. Но главный вопрос — как это может сочетаться с общей целью развития мира и благостью Бога?
