Есть захочешь — приди
И в пещеру зайди.
Хобот мамонта вместе сжуём.
Наши зубы остры,
Не погаснут костры.
До утра просидим мы вдвоём.
Смотрю, один подходит, другой, третий, больше, правда, из младших классов. Слушают, потом один не выдерживает, спрашивает:
— Это что, новая песня?
Я рассмеялся:
— Вот угадал! Точно, новая!.. Это, брат, неандертальская песня. Ей, может, пять тысяч лет уже. Или все десять.
— Врёшь!
— Знаешь, какие там дальше слова есть? «Ты мою изодранную шкуру зашивала каменной иглой»… А каменные иглы когда были?
— В каменном веке.
— Вот!
— А ты откуда её знаешь?
— Археологи научили. Я у них с завтрашнего дня работаю.
Смотрю, заинтересовались. А я на них ноль внимания, знай драю свою лопату.
— А это что? — спрашивают. И уже голоса совсем другие — с уважением.
— Лопата археологическая.
— Ну-у! Дай посмотреть, ну дай, пожалуйста!
Дал им.
— А кем ты у них?
Ну, я стал рассказывать. Буду рабочим на раскопках. Зарплату мне платить будут. Сколько выработаю, столько и заплатят. Может, шестьдесят, а может, и все восемьдесят. И обедать буду не здесь, в лагере, а там, у них. Из полевой кухни, как в армии.
— Можете здесь мою порцию съедать по очереди. Скажите поварихам, я разрешил. Вот только компот если с косточками будет — оставляйте. Кисель себе берите, а компот — мне.
— Спой ещё раз, а?..
И опять мы ходили в обнимку по лагерю, и опять песни пели. Только на этот раз девчонки нам не мешали, пели вместе с нами. А потом побежали за тетрадками, и я им всю неандертальскую песню от начала до конца продиктовал.
Уж очень она всем понравилась!
На следующее утро лопату на плечо — и зашагал к кургану, на свою новую работу. Археологи уже на месте: и студенты, и их руководитель, главный археолог, с седыми волосами, а весёлый такой — ещё повеселей, чем студенты.
— А, историк! — Это он меня так называет. — Давай становись, без тебя никак не начнём. Будем две траншеи закладывать, каждая два метра на двадцать.
— Велл[3], — говорю, — хоть сто траншей!
Поплевал на руки — и лопату в землю. Они все смеются.
— Погоди, историк, не здесь. Тебе — отдельный участок, вон там, с краю. К обеду сантиметров на двадцать углубишься — считай, норму свою сделал.
Студенты разделись до пояса, и пошла работа. Земля твёрдая, как асфальт, солнце шпарит с самого утра, а они долбят без устали. Я походил, посмотрел. Уже верхний слой сняли, уже глину жёлтую копают, а ничего нет — ни машин, ни костей. Я уже хотел к себе идти, тоже копать, как вдруг один из студентов крикнул:
