Против этой-то категории людей и были направлены те строгие законы, в создании которых изощрялись виргинские законодатели. С их помощью они упорно боролись с теми, кто домогался звания «свободных граждан белой расы» и требовал причитающихся им прав.
Законы эти, однако, в большинстве случаев не достигали цели, и хоть вести торговлю с неграми крайне опасно и решаются на это только люди, которым нечего терять, — всё же число таких людей достаточно велико, чтобы служить для плантаторов неиссякаемой темой разговоров и жалоб, а для рабов — единственным источником их немногочисленных радостей. Им ведь не приходится ожидать чего-нибудь хорошего от своих господ, которым всякая щедрость чужда.
По сути дела эти торговцы были попросту укрывателями краденого, и большая часть того, что приносилось им в оплату за проданные вещи, так или иначе похищалась с плантаций.
Напрасно тирания вооружается всей строгостью законов, напрасно рабовладелец рассчитывает из подневольного груда и пота себе подобных извлечь пользу только для одного себя… Раб не в силах противиться власти, которую закон дал в руки господину. Плеть, эта эмблема власти и эмблема пытки, умеет подчинить себе самое смелое сердце и самую сильную волю. И вот оборотной стороной тирании становится обман; защищаясь от гнёта сильных, слабый прибегает к хитрости. Но можно ли винить несчастного раба, который в течение всего дня трудится ради выгоды своего владельца, за то, что он пытается ночью присвоить себе ничтожную часть добытого его же трудом урожая?
Осуждайте его, если можете! Присоедините, если хотите, ваш голос к негодующим воплям хозяина, того самого хозяина, который не задумываясь похищает единственное достояние раба — его силы и труд! И он смеет, ещё говорить о краже! Он, рабовладелец, тот, кто изо дня в день доводит этот грабёж до такого совершенства, которое никогда не снилось грабителям и пиратам! Те ведь довольствуются добычей, которую им посылает случай, а рабовладелец с плетью в руке обирает свои жертвы до нитки, грабит их упрямо, день за днём! Больше того — он продаёт своё право на этот систематический грабёж, получает его в наследство от отца и надеется ещё передать его своим детям.
Однажды я спас Джеймсу Гордону жизнь, и он постоянно выражал мне свою горячую благодарность за этот поступок. Произошло это несколько лет тому назад. Он ловил рыбу где-то близ Спринг-Медоу, как вдруг поднявшимся шквалом его лодку опрокинуло. До берега было недалеко, но Гордон не умел плавать, и ему грозила гибель. К счастью для него, мы с мастером Джеймсом прогуливались в это время по берегу и заметили человека, барахтавшегося в воде; я не раздумывая бросился в реку и успел схватить утопавшего. С тех пор мистер Гордон время от времени стал подносить мне мелкие подарки в память об этом случае. Поэтому я и надеялся, что он не откажет мне сейчас в помощи. Я решил купить у него шляпу и башмаки для себя, мужской костюм для Касси и попросить его указать дорогу, по которой нам следует идти. Нам предстояло встретить в пути множество препятствий; я знал это, но решил раньше времени не терзать себя бесплодными домыслами и всецело положился на судьбу.
