— Так понравился? — улыбаясь, спросила она подругу.
— Нереально! — воскликнула Пенелопа и они обе залились звонким смехом.
Анастасия вскинула бровь.
— И что планируешь?
Пенелопа закатила глаза.
— Лев, говорит, мол, нельзя с ним общаться, типо, сам Правитель запретил, но… — она сделала паузу.
— Но когда тебя это останавливало! — воскликнула Повелительница Времени. — Когда-нибудь все это аукнется: Валага не слепой!
Она вдруг стала серьезной.
— Я переживаю за тебя, — очень тихо произнесла Анастасия. — Ты часто переходишь черту.
— Ну а если он мне сильно-сильно понравился! — улыбнулась девушка в ответ, проигнорировав опасения подруги.
Дверь кухни резко распахнулась, и на пороге появилась Катя, девушка невысокого роста с копной рыжих непослушных волос.
— Та-да-да-дам! — прокричала она. В руках у нее была небольшая тарелочка накрытая белым вафельным полотенцем.
— Черт, Катька! — выругалась Анастасия. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди.
— Не боись! — усмехнулась она в ответ.
Девушка поставила в центр стола тарелочку и, словно фокусник, сорвала с нее полотенце.
— Блинчики! — воскликнула Пенелопа. Они были еще горячими, пар поднимался над ними. — Да ты ж наша хозяюшка!
— А что делать? — пожала плечами Катя. — На задания не пускают. Рано еще. Раны не заживают. Вот и маюсь.
— Ну не переживай, милая, — нашлась Повелительница Времени. — Скоро все пройдет.
— Надеюсь, — протянула она. — А у вас как дела? Как прошло Посвящение?
— Отлично, — наигранно сердито отозвалась Анастасия. — Пенелопа вон уже успела влюбиться!
Катя ошарашено уставилась на подругу.
— Ну, еще не влюбиться, — с полным ртом запротестовала она. — Но да, он мне понравился.
— А Правитель запретил с ним общаться, — напомнила Повелительница Времени.
— А мне он так понравился… — томно закатила глаза Пенелопа.
— Рассказывай! Все рассказывай! — громко воскликнула Катя.
Девушки дружно рассмеялись.
Внутри все было так же убого, как и снаружи, пыльно. Воняло сыростью и сгнившим деревом. Юноша рухнул на кровать и закрыл лицо руками.
— Что я делаю? — прошептал он себе. — Я продался врагу и за что? За силу Крона! Гореть мне в аду.
