По случаю Нэнси была одета в новое платье, которое она, вероятно, приобрела в Труро. «По последней французской моде.» Оно было с низким вырезом, и хотя её мать пару раз бросала неодобрительные взгляды, в нем она выглядела скорее юной, нежели вульгарной.
Нэнси была больше похожа на мать, чем старшая сестра, которая пошла в породу Болито, унаследовав обаятельную улыбку, ту самую, с чьей помощью капитан Джеймс Болито пленил сердце шотландской девушки, ставшей его женой.
Нэнси произвела на Дансера впечатление, и Болито казалось, что это взаимно.
За занавешенными окнами стало потише, мокрый снег сменился обычным, и дворовые постройки с конюшней уже были накрыты толстым сверкающим одеялом. Далеко сегодня никто не уедет, подумал Болито, и ему стало жаль экипаж, который направлялся в Пензанс.
В доме было тихо, слуги отправились спать, оставив двух друзей бездельничать и болтать.
— Завтра отправимся в порт, Мартин, хотя мистер Тримэйн сказал, что мало что из стоящего на рейде достойно внимания.
Глава семьи Тримэйн был управляющим и мастером на все руки. Как и остальные слуги, он был стар. И хотя Семилетняя война окончилась десять лет назад, в деревнях и сёлах было ещё много свободных мест. Кто-то из молодых пал в битве, другим внешний мир понравился больше родных деревень, и они предпочли не возвращаться. В Фалмуте ты был или моряком, или фермером, и так было всегда.
— Может достаточно развиднеется для поездки верхом?
— Верхом? — улыбнулся Болито.
— У нас в Лондоне на карете не везде проедешь, знаешь ли!
Их смех повис в воздухе, когда они услышали, как дважды громко постучали в переднюю дверь.
— Неужели кому-то не сидится дома в такой час? — Дансер уже вскочил на ноги.
Болито придержал его за руку.
— Погоди, — он шагнул к буфету и взял пистолет. — Лучше поостеречься, даже здесь.
Вместе они открыли большую двойную дверь, чувствуя, как холодный ветер саваном обволакивает их разгорячённые тела.
Болито увидел, что это егерь его отца, Джон Пендрит, у которого рядом с домом был небольшой коттедж. Он был крепким, угрюмым человеком, которого очень боялись местные браконьеры. Их было здесь не много.
— Простите за беспокойство, сэр, — он сделал неопределённый жест своим длинноствольным мушкетом. — Но один из парней вернулся из города. Старик преподобный Волмсли сказал, что так будет лучше всего.
— Входи, Джон.
Болито закрыл за ним дверь. Приход здоровяка-егеря, не говоря уж о загадочных словах, в некотором роде смутили его.
